Путь феникса. Вадим Проскурин
озадаченный.
– Разве слова «экспериментальная дата» могут употребляться в этом значении? – спросил Хайрам.
– Не уверен, – ответил Питер. – Я просто забыл правильные слова. А откуда ты знаешь древний язык?
– Я хотел выучиться на летчика, – сказал Хайрам.
– Гм… – сказал Питер и замолк.
Он думал, не сказать ли Хайраму, что если они успешно исполнят свою миссию, молодой рыцарь вполне сможет исполнить свою мечту. Но, подумав, Питер решил ничего не говорить. Время раскрывать тайны еще не пришло.
5
Питер помылся, переоделся в чистое белье, накинул на плечи тонкий шерстяной плащ и немного прогулялся вокруг балагана. Прогулка не принесла удовольствия – взгляд то и дело натыкался на суетящихся орков, при этом суетились они намного больше, чем необходимо, чтобы организовать ужин, достойный почтенного дьякона. Плохо организована служба у Роджера Стентона, не умеет он правильно дрессировать орков. Написать, что ли, донос местному прокуратору? Нет, жрецу с тремя полосками унизительно опускаться до подобных мелочей. Как учил святой Карнеги, истинно великий человек относится к ничтожествам снисходительно, не принимая всерьез. Но и не упуская случая проявить собственное величие, когда это пристойно.
Где-то вдали начали вопить самки, вначале одна, потом сразу несколько хором. И чего орут, спрашивается? Да так истошно… Волосы им выщипывают, что ли?
Питер расхохотался, и его смех напугал орчонка, прошмыгнувшего мимо с какой-то бадьей в руках. Неужели Стентон действительно приказал ощипать самок, как кур? Вот дурак! Хотя… почему бы и нет? Злее будут.
Самочьи вопли начали раздражать. Питер вернулся в балаган и потребовал трубку. Ему принесли гашиша, он пристально посмотрел на прислугу – орчанку и сказал:
– Ты бы еще овечьего навоза принесла. Опиум тащи, дура! А как притащишь – скажешь своему полубоссу, что я хочу видеть тебя после ужина. И еще скажешь ему, чтобы Роджер всыпал ему пять плетей.
– Да, добрый господин, – сказала орчанка, склонившись в поклоне. – Позволено ли мне узнать…
– Во – первых, не добрый господин, а отец высокорожденных, – поправил ее Питер. – А во – вторых, позволено.
Самка всхлипнула и сказала:
– Отец высокорожденных, я хотела узнать… э… за что пять плетей, отец высокорожденных?
– Для профилактики, – сказал Питер. – Пошла вон.
Самка пошла вон. Древнего слова она, конечно, не поняла.
Вскоре она вернулась, на этот раз с правильной трубкой. Питер сделал затяжку, поморщился (отвратительно приготовлен наркотик), вернул трубку самке, и тут его настиг приход. Когда отпустило, Питер решил, что наркотик приготовлен очень даже неплохо, а что вкус дрянной – это дело десятое. На обратном пути надо потребовать у Стентона полный кисет.
А потом пришло время ужина. По обычаю первое блюдо полагается поглощать в молчании, но Питер решил, что, если он пренебрежет обычаем, никто его не осудит.
– Роджер, – сказал он. – Говорят, где-то неподалеку от твоего