Как Майра знакомилась с родней жениха. Френсис Скотт Кэй Фицджеральд
хочешь?
– Конечно, и больше, чем кого бы то ни было. Он все, как надо, понимает и не наглец, так мило робеет... И еще, говорят, у его родителей лучшее имение во всем округе Вестчестер.
Лайла допила чай и поглядела на свои часики.
– Ну, я побегу, дорогая.
Они ушли вместе и, неторопливо пройдясь до Парк-авеню, остановили два такси.
– Лично я жутко довольна. Ты тоже будешь довольна, Майра, я знаю.
Майра обогнула лужицу и, добравшись до своего такси, вспорхнула на подножку, точь-в-точь как балерина.
– Пока, Лайла. До скорого.
– До свидания, Майра. Успехов!
Лайла, хорошо знавшая свою подругу, прекрасно понимала, что ее напутствие явно излишне.
II
Собственно, исключительно по этой причине через полтора месяца, как-то вечером в пятницу, Ноултон Уитни, заплатив семь долларов и десять центов за такси и обуреваемый самыми противоречивыми чувствами, замер подле Майры на ступенях «Билтмора».
Душа его пребывала в безумном восторге, хотя где-то совсем внутри уже медленно назревал страх перед тем, что он натворил. Он, питомец Гарварда, которого еще на первом курсе рьяно защищали от силков восхитительных охотниц за состоятельными женихами, которого (впрочем, с его молчаливого согласия) уже оттаскивали за шкирку от нескольких сладчайших юных созданий, теперь бессовестным образом воспользовался отъездом родителей на Запад и успел настолько запутаться в расставленных силках, что едва ли уже мог понять, где силки, а где он сам.
День был сказочный: после дневного спектакля начали потихоньку сгущаться сумерки, и они с Майрой сначала разглядывали роящиеся на Пятой авеню толпы из своего романтичного уединения в двухколесном экипаже – затейливая причуда... а дальше чай в шикарном отеле «Рид», и ее лилейная ручка мерцала рядом, на подлокотнике его кресла; и вдруг – этот стремительный, прерывистый поток слов... Затем последовал визит к ювелиру, а дальше был сумасшедший ужин в каком-то крошечном итальянском ресторанчике, где на обороте меню он написал «А ты меня...?» и положил его перед нею, предоставив Майре возможность откликнуться неизменно чудодейственным: «Ты же знаешь, что да!» И вот теперь, под занавес, они замерли на ступенях «Билтмора».
– Ну, скажи, – выдохнула Майра прямо ему в ухо.
Он выдохнул заветные слова. Ах, Майра, сколько же далеких призраков, должно быть, пронеслись в этот миг в твоей памяти!
– Ты мой дорогой, – тихо сказала она. – Я так счастлива.
– Нет... это ты моя дорогая. Ты ведь понимаешь, Майра?..
– Понимаю.
– Навеки?
– Навеки. У меня же теперь вот что есть, видишь?
И она поднесла к губам колечко с брильянтом. Знала, что так полагается, как же иначе!
– Спокойной ночи.
– Спокойной... спокойной ночи.
И феей в мерцающем розовом одеянии она взлетела вверх по широкой лестнице, а щеки ее все пылали, пока она нажимала кнопку у лифта.
Через две недели она получила телеграмму: родители, мол, вернулись