Психология развития и возрастная психология. Г. С. Абрамова
естественных (сексуальных) влечений и социальных норм, норм нравственности.
Конфликты людей, с которыми приходится встречаться в практике, чаще всего другие – они буквально вопиют об отсутствии трансцендентальной возможности, которая во времена З. Фрейда была, я думаю, выражена иначе. Конфликты моих современников не столько обращены к глубинам психического, сколько и его вершинам, не столько к подсознательному и бессознательному, сколько к трансцендентальному – абсолютному и беспредельному[49].
Я сверяла эти выводы со всеми доступными мне текстами З. Фрейда, сопоставляла происхождение невротических реакций у его пациентов и у тех людей, с кем приходилось работать, – различие было существенным. Возможно, у современников З. Фрейда религиозное чувство было более естественным, чем у моих современников, а нравственные нормы переживались более остро. У моих современников нравственность часто подменяется групповой моралью, групповыми нормами, то есть как бы отсутствует. Нравственное чувство, связанное с религиозным, подавляется, вытесняется. О причинах этого говорить пришлось бы очень долго или ничего, поэтому я пока обращаюсь только к доступной мне феноменологии.
Возникает пустота, где реальными, актуальными становятся только организмические (организменные) свойства человека, воплощенные в пресловутой колбасе, которой он измеряет уровень своей жизни. Но человек не может не переживать присутствие этой пустоты как сущностное – сердце напоминает о другой жизни появлением экзистенциальных чувств. Современный экзистенциальный анализ позволяет говорить о том, что человек часто гораздо более религиозен, чем он сам подозревает. Собственная вершинная психология требует от него усилий, чтобы к ней подняться, И тут нужна помощь, которая может прийти со стороны реализации символической потребности в трансцендентальной позиции по отношению к собственной жизни.
В обосновании воздействия одного человека на другого трансцендентальность проявляется в ее превращенной форме как невозможность произвольности изменения его духовных свойств, таких, как вера, надежда, любовь, совесть. Они являются воплощением духовной сущности человека, их появление (или отсутствие) связано с движением человека к вершинам своего психического, с его самотрансцендированием.
Факты невозможности произвольности и разрушительного влияния на человека постоянной рефлексии – желания постоянно смотреть на себя со стороны – делают проблему обоснования (обоснованности) воздействия не только проблемой управления, манипулирования человека другим или собой, но и проблемой трансляции, передачи средств и способов осуществления символической потребности для всех участников взаимодействия.
Речь может в этом случае пойти об очень конкретных символах, способных повлиять на самотрансцендирование человека. В этих символах будет отражаться то содержание, которое воздействующий будет связывать с
О вершинной и глубинной психологии см. в работах Л. С. Выготского.