Мифы для жизни. Джозеф Кэмпбелл
два бегуна отстали от победителя на пару секунд, тогда как в мое время милю смогли пробежать, самое быстрое, за четыре минуты и пятнадцать секунд, и я до сих пор вспоминаю волнение от того достижения. Нынче же рекорд составляет меньше четырех минут. Подумав, я сообразил: вот оно! Там, где игра разыгрывается самым серьезным образом и заключается не в коктейльных вечеринках и прочем подобном, а в открытом честном поединке в чистом поле, мы по-прежнему соблюдаем форму и делаем это на должном уровне! Освальд Шпенглер в «Закате Европы» определяет культуру как нахождение общества «в форме» в том смысле, в каком спортсмен находится «в форме». Выбранное положение рук, угол, под которым наклонено тело, – каждая деталь фигуры атлета работает на результат, чтобы мгновение жизни раскрылось полностью, как цветок. И то же самое можно сказать о высокоупорядоченном обществе «в форме», японском мастере чая «в форме», правилах поведения, собравшихся вместе цивилизованных людей «в форме». Разрушение формы не приводит к победе ни в забеге на милю, ни в соперничестве культур, а поскольку, в конце концов, мир суров, цивилизованная жизнь может выжить только при условии поддержания высшей формы. Как и в спорте – если забег проигран, второй попытки не будет.
Теперь позвольте мне привести в качестве иллюстрации высокой роли ритуала в обществе очень торжественную государственную церемонию, которая прошла в Вашингтоне, округ Колумбия, после убийства президента Кеннеди. Это было ритуализированное событие, крайне необходимое обществу. Целая нация понесла непомерную утрату, потерю, которая глубоко шокировала каждого. Неважно, какие у кого могли быть убеждения и политические взгляды, великолепный молодой человек, представляющий все наше общество, живой социальный организм, членами которого мы все являемся, был лишен жизни на пике своей карьеры, когда эта жизнь бьет ключом. Его внезапная гибель и последовавшие за ней ужасные волнения – все это требовало компенсирующего обряда, чтобы восстановить ощущение солидарности народа, не только внутреннего события для граждан страны, но еще и заявления миру о величии и достоинстве Америки как современного цивилизованного государства. Великолепную работу радио и телекомпаний в то критическое время я считаю существенной частью ритуала, о котором говорю: трансляции были одним из непосредственных, живых аспектов происходящего. Несмотря на обширность страны, на те четыре дня она стала единодушным сообществом, включающим в себя всех нас, одинаково и одновременно причастных к символическому событию. На моей памяти в первый и единственный раз в мирное время случилась вещь подобного рода, когда я почувствовал себя частью всего этого народного сообщества, вовлеченного как единое целое в проведение обряда глубокой значимости. Тогда уже вышло из моды – лет за двадцать или тридцать до того – поднимать у дома американский флаг, если, конечно, вы не хотели быть причисленным к сторонникам Джона Берча. Но в те дни, я полагаю, нельзя было не