Дорога цариц. Александр Прозоров
прочей скотине свежий корм задавать, из-под скотины солому загаженную выгребать.
Хмурый паренек выслушал указания дядюшки, ничего не спрашивая и не переча. Помог одетому в истрепанный кафтан плечистому рыжебородому холопу собрать один из возков, насадив колеса на оси и закрепив их вбитыми в отверстия деревянными штырями, завел в оглобли лошадь, помог надеть на нее и затянуть хомут, сам открыл ворота и махнул выезжающему холопу:
– Ты поезжай, Хмыряга, я опосля нагоню. До ветру отлучиться надобно. Не дотерплю.
– А куда идти, знаешь?
– К россоху, – пожал плечами Борис. – Что я, дедовского поместья не помню?
– Тогда поспешай. – Холоп тряхнул вожжами, и телега бодро выкатилась на утоптанную дорогу.
Паренек медленно закрыл створку, оглянулся через плечо. Двор был пуст.
Борис сорвался с места – схватил с поленницы одну из стоящих там корзинок, метнулся к погребу, нырнул в дверь. Быстро выгреб какие-то клубни с правого ящика, сдернул висящие слева темные палки, тут же выскочил обратно на свет, забежал за амбар и оставил корзину там. Потом поднялся на крыльцо и приоткрыл дверь:
– Иришка, ты здесь?! Мы с Хмарой поехали!
– Я слышу, Боря! – выглянула в сени девочка.
– До вечера! – громко повторил паренек, вошел в дом.
Малышка тоже перешагнула порог, сделала шаг навстречу. Брат протянул руку, тихонько провел пальцами ей по щеке – и Ира сразу все поняла, почувствовала. Схватила его за руку.
– Не оставляй меня, Боренька! – торопливо зашептала она. – Не оставляй меня с ними! Миленький, братик мой… Не бросай!
Мальчик колебался лишь пару мгновений. Одними глазами указал на крыльцо за распахнутой дверью, сгреб с бочек старый тулуп, выскочил наружу, шмыгнул за амбар. Осторожно выглянул из-за угла – и его едва не сбила с ног подбежавшая сестренка:
– Ты решился, да?! Куда мы идем?
Борис обнял ее, прижал, посмотрел через голову. Сиротам повезло – во двор все еще никто не вышел.
– За мной! – выдохнул мальчишка, схватил сестру за руку и прямо через грядки кинулся вниз к реке, нырнул в прибрежный ивняк и повернул вниз по течению вдоль русла Сарогоща.
Паренек убегал – и ощущал себя оленем, по следу которого пустили гончих. А потому мчался, мчался, мчался, буквально волоча за собою сестренку. Уже к полудню они добрались до Вязьмы, повернули вдоль нее на восток…
– Боря, я больше не могу! – взмолилась девочка. – Давай хоть немножко передохнем!
– Нельзя, Иришка! Вдруг за нами гонятся?
– Да откель они догадаются, куда мы побегли?
– Ну-у… – Паренек замедлил шаг, оглянулся назад, прислушиваясь и приглядываясь. – Куда еще через огороды бежать?
Весна еще только вступала в свои права, и полоска прибрежного кустарника не успела покрыться листвой, хорошо просматриваясь насквозь. Однако позади, насколько хватало глаз, не различалось никакого движения, не слышно было ни топота, ни криков.
– Еще немного