Известные и неизвестные открытия XX века. Сборник статей
rel="nofollow" href="#n_45" type="note">[45].
Многие девушки работали в госпиталях и санитарных поездах. Пример подавала императрица Александра Федоровна и ее старшие дочери Ольга и Татьяна, проводившие многие часы в госпиталях, помогая раненым и тем самым соединяя себя со страданиями России.
Солдаты писали родным с фронта письма, в которых одновременно с обсуждением домашних событий речь шла о готовности сражаться до последнего и умереть за веру и Отчизну, при этом забывались и тяготы военной службы, и нехватка провизии, и тяжелые условия, в которых проходили боевые действия.
С началом войны, казалось, были забыты старые обиды и распри, исчезали разногласия между социальными группами, между властью и обществом. Оппозиция царского правительства, от князя Г. Е. Львова до А. Ф. Керенского и Г. Ф. Плеханова, провозгласила свое примирение с царизмом. Так, в воззвании кадетского ЦК, опубликованного в «Русских ведомостях», указывалось: «Каково бы ни было наше отношение к внутренней политике правительства… прямой долг – сохранить нашу Родину единой… и не разделенной и удержать за ней то положение в ряду мировых держав, которое оспаривается у нас врагами. Отложим же внутренние споры, не дадим ни малейшего повода надеяться на разделяющие нас разногласия и будем твердо помнить, что теперь первая и единственная задача наша поддержать борцов верой в правоту нашего дела, спокойной бодростью и надеждой на успех нашего оружия»[46].
Избранная тактика по отношению к царскому правительству базировалась на уверенности, что война продлится недолго, не более девяти месяцев. Прогнозы прессы были оптимистичны; писалось о высоком качестве русских орудий и боеспособности войск, о стабильном финансовом положении державы, о поддержке союзников – все это вселяло надежду на быструю победу. «Хотя война воспринималась крайне абстрактно, – писал В. Б. Станкевич, – как арифметическая задача, как техническая проблема, но все же оптимистические цифры и факты невольно будили какие-то гордые ощущения силы коллектива, невольно рождали мысль: а что, если бы эту силу опустить на голову зазнавшемуся пруссачеству?»[47]. О возможных последствиях конфликта в официальной пропаганде речь не шла. «Конечно, – отмечал В. Набоков, – никто из политических деятелей не отдавал и не мог себе отдавать отчет в том, во что Европу превратит война и что она сделает с Россией. И прежде всего, ни один человек на свете не поверил бы, если бы ему сказали в 1914 г., что тогдашние тринадцатилетние дети окажутся участниками войны, что через четыре года она будет в полном разгаре и что к этому времени будет мало надежды на сколько-нибудь близкий ее конец»[48]. Вместо быстрой и скорой победы до Рождественских праздников 1914 г. реальностью стала тяжелая кровопролитная война.
Поэтесса Зинаида Гиппиус написала в сентябре 1914 г.: «Острая мгла повисла над Россией летом. С приходом осени этот туман приобрел красный отсвет и стал еще более горьким… Общая беда не объединяет, а только делает
Русские ведомости. 1914. 22 июля.
Архив русской революции. Т. 1–2. М., 1991. с. 53.