Океанский патруль. Книга первая. Аскольдовцы. Том 2. Валентин Пикуль
у хвоста. Катерный боцман шагал рядом, похлопывая «рыбину» рукой в широкой брезентовой рукавице.
Поравнявшись с Сережкой, Тарас Григорьевич подал ему темную широкую ладонь:
– Будем в Мурманске, так заходи!..
Сережка постоял, посмотрел, как старшина снова занял свое место около торпеды, и направился в сторону рейсовой пристани. Но еще не сделал и нескольких шагов, как вдруг за его спиной раздался грохот тяжело упавшего предмета, и дикий крик ворвался в уши.
Сережка мгновенно обернулся и увидел, что головка торпеды, упавшая стоймя на рельсы, всей тяжестью придавила боцмана спиной к скале. Юноша в несколько прыжков очутился рядом. Чувствуя, как обрывается что-то внутри живота, он стал отталкивать торпеду от груди старшины.
Он даже не заметил, как отвалился в сторону, слабо охнув, боцман, и все отводил и отводил нависшую теперь над ним тяжесть. Потом, немея от напряжения, ощутил на своем подбородке что-то теплое и не сразу догадался, что это течет изо рта кровь.
На помощь ему уже бежали торпедисты Илья и Ромась. Вдвоем они освободили юношу из-под груза, и он, обмякнув, кулем упал на доски причала. Собрался народ, прибежали матросы с катеров, вызвали Никольского.
Оправившийся боцман ходил вокруг Сережки, виновато хлопая себя по коленям:
– Как же это, а?.. Да если бы я знал… А что он как налетел без спросу. Братцы родные, выходит, я виноват, что задавило мальчишку!..
Подъехала полуторатонка и увезла Сережку в госпиталь. Люди разошлись, а лейтенант Никольский еще долго стоял на одном месте, вертя в руках оборванный тросик, о чем-то думая. Боцман стоял рядом, виновато моргая глазами.
Наконец Никольский, отбросив от себя обрывки троса, сказал:
– Сильный парень! Вы, Непомнящий, проследите за ним и, когда он будет выписываться из госпиталя, доложите мне. А вам я объявляю выговор за халатность.
И, круто повернувшись, лейтенант пошел на катер.
…Носилки остановились как раз перед койкой Бориса Русланова, и матрос долго всматривался в лицо Рябинина, удивляясь тому, как он молодо выглядит.
Третьим в палате лежал Николай Ярцев, тот самый лейтенант, что привел когда-то свой отряд к бухте Святой Магдалины, прорвав кольцо окружения и потеряв только одного человека – Константина Никонова; и это к нему приходила женщина, что поила водой аскольдовца Русланова.
«Друзья, не верьте слухам…»
Перрон вокзала в Ленинграде, мокрый от вечернего дождя, фонари в игольчатых венцах. Запах роз был удушлив и горек в эту ночь расставания. А у нее дочь на руках, ее колосок, ее Женечка, совсем еще крохотная, и дома она будет кормить ее грудью.
– Прощай, Аглая! Уже третий звонок…
– Нет, постой, ты смотри – она смеется, видишь?
– Я тебя жду, Аглая, в Мурманске зимой.
– Милый, это так скоро!..
– Прощай, моя красивая, пиши чаще!
– Зачем писать? Мы скоро встретимся!
Больше они уже не