Ардикт. Владислав Евгеньевич Афанасьев
и ударил старику по кисти. Раздался крик, затем в помещении повисла гнетущая тишина. Мастер Роланд, всё ещё находящийся в шоковом состоянии, молча лежал на полу. Парень же, проверив рану учителя, принялся с интересом разглядывать странную книгу, которая была плотно закрыта печатью.
– Отойди от неё, Годрик, – очнулся Роланд.
– Простите, мастер, я думал, вы… вы в порядке?
Вместо ответа старик молча протянул парню целую руку, и тот осторожно помог ему подняться.
– Ты всегда носишь тесак, или мне просто повезло?
– Простите, мастер, но когда речь идёт о такого рода поисках, лучше вооружиться. Позвольте Вашу руку.
– Не стоит, Годрик, лучше забудь всё, что здесь увидел, – сказал Роланд и обернулся на книгу.
– Хорошо, мастер. Однако, я тут не совсем для спасения Вашей жизни.
– Вот как, так для чего же? – спросил Роланд, направившись к двери, делая вид, что ничего не произошло.
– Габриэль Праш просил Вас быть завтра в добром здравии, дабы встретить высокопоставленных гостей. Сама Изабель Феодарис обещала почтить город своим присутствием. И… – прервался Годрик, когда заметил, что его учитель замер у выхода из библиотеки и устало смотрел на него.
– Я понял тебя, мой мальчик, а теперь ступай, мне нужно доделать небольшое дельце.
– Но, мастер…
– Доброй ночи, Годрик. Доброй ночи.
Глава 2.
Город на крови.
Утро выдалось на редкость солнечным. В краях вечной мерзлоты и постоянных снежных бурь это было большой удачей. В такие дни работа у замка начинала кипеть очень рано, например, в специальных прилегающих к замкам фермах уже вовсю начали сбор Прона – так называли здешние заменители обычного зерна, из которого получался серый чёрствый хлеб, практически не имевший веса. Особенность этих зерновых культур была в их живучести – стоит семени добраться до земли, и оно прорастёт. Самое странное, что это растение произрастает не только на промёрзшей почве, но и на раскалённых от солнца добела песках. Вот и возле Сероса, города, построенном Эпифиратами, располагались такие фермы.
Серос был своего рода столицей ледяных пустынь, его воздвигли полностью на рабочей силе Хилонсов. День и ночь трудились те под гнётом своих хозяев, что в итоге прославило город. Более тридцати тысяч погибших покоились под толстым мрамором, которым были выстланы улицы Сероса, среди Хилонсов он навсегда останется городом смерти. Славился город и не только как могила тысяч, но и как речной град. Серос имел в себе несколько десяток каналов, которые мирно протекали по большей части города. К слову, эти каналы не только его украшали, но и выполняли разграничительную функцию. Так, если вы решите посетить город, пройдя через главные ворота, то первоначально попадёте на торговую площадь, где, преимущественно развернуты небольшие палатки с различными яствами и различного рода товарами – такое решение было принято всвязи с частым посещением города купцами. В Серосе всегда можно было