Избранное. Виктор Голявкин
от двери старушки Добрушкины, как будто вот-вот должен произойти взрыв. Им-то что здесь надо?
Дверь так и осталась открытой, скрипела на ветру, – никто из нас не закрыл ее.
– Что он мелет?! – закричали старушки. – Он хочет нас взорвать! Держите его и не отпускайте ни в коем случае!
– Пока все обошлось, – успокоил их Павел.
– Но когда нас взорвут, будет поздно! – сказали старушки.
– Здорово ты был бледный, когда мы вбежали, – сказал Вовка, когда старушки ушли.
– Внезапно бахнул, – сказал я, – от внезапности.
– Но где же пуля?
– Нет, нет, во мне ее нет… – пятился я.
– Интересно, – сказал Вовка.
Мы пересмотрели в кухне все углы, исследовали и передвинули в кухне все, что было возможно, порылись в мусорном ведре, но пули нигде не было.
– Давайте-ка все отсюда, – сказал я ребятам. Они чуть в касках не ушли, до того разволновались. И я каску не снял. Мы вместе вдруг о касках вспомнили и сняли их почти одновременно.
– Сам звал, а сам гонишь, – обиделись ребята.
– Звал, звал… ну и звал… скоро мама придет…
– Испортил всю квартиру, мама тебе покажет! – сказал Толик.
Я толкал их к двери, а они упирались.
Грозили нам костлявыми длинными пальцами старушки Добрушкины, заслонив проход на лестнице и не давая пройти Мирзоян. Выскочили братья Измайловы из своей квартиры.
– Уйдем-ка отсюда поскорей, – сказал Толик, – человека, раненного на войне, чуть не убили, это же страшно подумать!
– Твоим настоящим патроном! – подначил его Вовка.
– Да если бы я знал, – сказал Толик, – никогда бы… в жизни никогда бы таким дуракам патрон не принес.
Он с силой захлопнул дверь. Оставшись один, я ощупал себя всего и долго вертелся перед зеркалом, вспоминая слова Павла «пуля дура».
Я вспомнил про газеты…
…В газетах сообщалось, что немцев остановили под Моздоком, а это значит: не придется мне теперь ложиться у порога с карабином, не появятся фашисты в нашем городе, не удастся мне с врагом сразиться…
6. Огонь!
– Уроки приготовлены? – спросил нас Павел. – Если у вас уроки приготовлены, прошу за мной!
Не собирается ли он нам вернуть затвор?
…Сначала мы ехали на трамвае и не знали, куда едем.
Потом шли немного пешком и до самого последнего момента не знали, куда идем.
Ему трудно было шагать, и мы его взяли под руки и без конца расспрашивали, а он молчал. С одной ногой вышагивать по кочкам – нешуточное дело, мы готовы были его на руках нести, если бы он только согласился.
Раз он нас ведет, значит, нужно идти за ним без всяких рассуждений. Таким загадочным мы его еще никогда не видели.
– Ну вот и пришли, – сказал он, хотя мы и сейчас не понимали, где находимся. Кругом поле. Какая-то вышка. Сарайчик. Выходит из сарайчика одноглазый дядька, и они с Павлом обнимаются, как старые друзья.
– Ребята еще не знают, куда попали, – говорит ему Павел.
– А попали вы, ребята, на самое настоящее стрельбище, – говорит дядька. –