Зеркало смерти. Анна Малышева
и продолжала держать миску у себя в комнате – вот почему сестра и полагала, что та ни за что не сменила бы тайника с деньгами.
Кошка… Мысль о ней тоже не давала покоя женщине. Если бы Анюта решила покончить с собой, она бы обязательно позаботилась перед этим, чтобы животное не пропало с голоду. Вернее всего, кошку бы выпустили на двор, оставив на крыльце внушительный запас еды. А вышло так, что обезумевшее от страха и голода животное оказалось взаперти и провело здесь трое суток. Разве это вязалось с Анютиным нравом?
«Нет, – ответила себе женщина. – Эти мелочи не насторожат посторонних людей, но мне-то они подозрительны, и от них не отмахнешься!»
Она подумала, что неплохо бы сходить в церковь. Но мысль об этом смущала женщину, которая не была религиозна и почти ничего не знала о церковных обрядах. Как посмотрят на ее приход? Разрешат ли вообще задать какие-то вопросы? Неожиданно ей захотелось домой, в Москву, подальше от вопросов, от этого дома, который, как будто насупившись, ждал ее дальнейших действий.
«Что я смогу выяснить, да и нужно ли выяснять? – спрашивала она себя. – Возможно, Паша прав и Анюта покончила с собой в припадке отчаяния. Кто знал, что творится в ее душе? Она была затворницей, и физически, и душевно. Внешне спокойна, но внутри могли происходить страшные бури. Кто их видел? Кто мог помочь? Она бы могла обратиться ко мне – у соседки есть телефон, стоит только зайти и попросить позвонить. Но она не позвала на помощь… Кто мог понять Анюту? Даже я никогда ее не понимала».
Она вспомнила сестру, когда та была маленькой. Первые воспоминания относились к поре, когда Наташе исполнилось шесть и она собралась идти в школу. Младшей сестре не было и четырех. Братья-подростки часто не бывали дома – Иван прогуливал школу с регулярностью, которая внушала отцу мысли о том, что парень пропащий. Илья тоже вечно слонялся по городу с друзьями. Девочки росли на воле, копаясь в огороде, бегая по болоту, вспугивая уток и ловя головастиков. Анюта один раз чуть не утонула в ручье. Наташа вывихнула ногу, упав с крутого склона, на который пыталась забраться с разбегу. Но девочки были счастливы и свободны, как маленькие зверьки. Тогда они не очень отличались – это Наташа помнила отчетливо. Обе были вполне веселыми, здоровыми и добродушными детьми, всегда готовыми на шалость и на ласку. Им не хватало матери, но ласковость соседок, которые заходили постирать для детей или приготовить борщ, в какой-то мере окупала отсутствие женщины, которой девочки совсем не помнили.
«Мы были так похожи, а потом вдруг стали разными – и это усугублялось с каждым годом, будто кто-то расширял между нами пропасть. Анюта все больше дичала. Кто впервые назвал ее дурочкой? Не помню. Но это было как раз в то время, когда меня стали звать умницей. Может быть, это случилось по контрасту, ведь я делала успехи в школе, а Анюта никак не могла ответить у доски? Но дурочкой она не была, я ведь помню, сколько она читала!»
Наташа снова оглядела пустые полки из-под книг. Куда они делись? Она обшарила дом, думая, что