Морган ускользает. Энн Тайлер
с шариками, плачущими детьми, плоскими картонными коробками с подрагивавшей помидорной рассадой.
– Тебе не холодно? – спросил Леон. – Хочешь мою куртку?
– Все хорошо, – ответила Эмили, хотя под кардиганом у нее только и было одежды, что жалкая черная футболка, а обутые в тоненькие, как бумага, балетные туфельки ноги были голы.
– Ты же наверняка мерзнешь, – сказал Леон.
– Все в порядке, Леон.
– Это адреналин, – отсутствующе заметил доктор. Он уже остановился наверху склона и, поглаживая бороду, оглядывал парковку. – Что-то не вижу я моей машины.
Леон произнес:
– О боже.
– Да нет, вон она. Не пугайтесь.
Машина была явно семейная – тупорылая, немодная, с привязанной к антенне красной обтрепанной ленточкой для волос и надписью ПОМОЙ ЕЕ, выведенной пальцем по запыленному крылу. Внутри валялись школьные учебники, грязные носки, спортивные шорты. Доктор, опершись коленями о переднее сиденье, колотил по заднему, пока наваленные грудой киножурнальчики не слетели на пол. А затем сказал:
– Ну вот. Садитесь сзади, там вам будет удобнее.
Сам он уселся за руль, включил двигатель, и тот жалобно, монотонно заныл. Эмили с Леоном расположились сзади. Эмили, обнаружив под правой ногой кед, взяла его двумя пальцами и переложила себе на колени.
– Итак, – сказал доктор. – Какая больница?
Эмили и Леон переглянулись.
– Городская? Университетская? Хопкинс?
– Та, что поближе, – сказал Леон.
– Но в какой вы зарегистрированы? Где работает ваш врач?
– Мы нигде не зарегистрированы, – ответила Эмили, – и врача у нас нет.
– Ясно.
– Поезжайте в любую, – сказал Леон. – Главное, чтобы она туда попала.
– Хорошо. – Доктор вывел машину с парковки. Скорости у нее переключались со скрежетом.
Леон сказал:
– Наверное, нам следовало уладить это раньше.
– Вообще-то, да, – согласился доктор. Он затормозил, посмотрел направо, налево и вклинился в поток машин на Фарли-стрит. Они ехали по новому, пока не достроенному толком, не включенному в черту города району: одноэтажные дома, голые, без деревьев, лужайки, еще одна церковь, торговый центр. – Но полагаю, жизнь вы ведете наполовину бродячую.
– Бродячую?
– Привольную. Корней нигде не пускаете, – пояснил доктор.
Он похлопал себя по карманам, нашел пачку «Кэмел». Вытряс из нее сигарету, закурил. Процесс сопровождался такой неуклюжей возней, проклятьями, стараниями подхватить падавшие предметы, что оставалось лишь удивляться, как это другим водителям удалось не столкнуться с ним. Чиркнув наконец спичкой, он затянулся, выдохнул большое облако дыма и закашлялся. «Понтиак» мотало с полосы на полосу. Доктор постучал себя по груди и сказал:
– Вы, я думаю, ездите с одной ярмарки на другую, так? Просто следуете за праздниками, останавливаясь там, куда вас занесет.
– Нет, на самом деле…
– Все-таки жаль,