Родить, чтобы воспитать. Петр Люленов
сердился на маму, обвинял ее в том, что она агитирует его детей, чтобы они не слушались отца. И снова доказывал, что она не понимает современную жизнь. И доказывая, что только он рассуждает правильно, повышал голос и спрашивал: «Ну, как ты, мама, не понимаешь, что сегодня мы живем совсем в другое время?! Сейчас нет той частной собственности, которая была в ваше время. Сегодня мы работаем в колхозе, где все является общим и, в конечном счете, ничьим. И как я могу в таком случае не учить своих детей умению воровать, когда знаю, что на сегодняшний день все воруют. И не дай бог, если мои дети послушаются тебя и, работая в колхозе, не станут помаленьку воровать. Тогда что с ними будет? Они не смогут даже прокормить себя! Ведь платят в колхозе очень мало. Ну, как я смог бы прокормить вас, если бы не воровал с фермы корма? Тогда мы не имели бы домашнюю скотину. А где в таком случае мы бы взяли молоко, масло, сыр, сало, мясо, брынзу, яйца? И откуда бы я взял деньги, чтобы одеть и обуть своих детей, если не буду продавать ежегодно трех кабанов?»
Перечисляя все это, молодой хозяин нервно загибал пальцы и когда загнул все десять пальцев, то поднял вверх сжатые кулаки и крикнул: «Вот все это мне дают ворованные с фермы корма! И без этого вы все были бы голодными! Неужели и после этого ты, мама, не поймешь, что, работая в колхозе, нельзя обойтись без умеренного воровства. Вот тебе пример, что сегодня невозможно выполнить божью заповедь ”Не укради”!» ― и сердитый Фома опустил поднятые кулаки и разжал пальцы на руках. Мать смотрела на взволнованного взрослого сына, затем перевела взгляд на подрастающих внуков и на этот раз не стала возражать. Потому что то, о чем только что говорил молодой хозяин семьи, было правдой. Хоть и горькая, но правда. Поэтому старая женщина встала, оскорблено закачала головой и, ничего не говоря, пошла к выходу. Но у дверей она обернулась и дрогнувшим голосом сказала: «Поступайте как знаете. Но всегда помните, что воровство является большим грехом перед Богом».
И почувствовав, что своими неопровержимыми доводами смог убедить даже свою старую маму, что в наше время без воровства обойтись невозможно, Фома тоже встал. Он подошел к матери, но даже не улыбнулся ей и не попросил прощения за оскорбление, а, повысив на нее голос, сердито изрек: «Мои дети должны жить по-современному. А сегодня, работая в колхозе, без умеренного воровства нельзя обойтись. Учти, мама, это не те времена, когда вы с отцом были молоды».
Старушка-мать промолчала, хотя в душе она не могла согласиться с рассуждениями выпившего сына, но понимала – на самом деле времена изменились и, к сожалению, в худшую сторону. И ничего больше не сказав, открыла дверь, вышла из комнаты, села на уличную скамейку перед домом, глотнула свежего воздуха и подумала: «Сына своего в воспитании упустила. Его полностью одолел дьявол и крепко держит в своих лапах. Поэтому сегодня я не смогла Фому убедить, что воровство есть большой грех перед Богом. Но внуков своих я не должна упустить. Они будут знать десять Божьих заповедей и выполнять их как Божий закон. Человек, не