Фарс о Магдалине. Евгений Юрьевич Угрюмов
тоже бросает взгляд на свою правую («наверное – левша», – предполагает Пётр Анисимович), бросает взгляд на правую ладонь и, согласно и утвердительно, кивает головой.
– Следствие…
– Следствию…
– и небезосновательно показалось, что причиной смерти Небылицы Вадима Георгиевича …
– Герасимовича, – указывает пальцем в ладошку Бом.
– …было убийство!
Тут оба клоуна захлопали явно подрисованными глазами и подклеенными ресницами, будто произошла какая-то ошибка, или несправедливость, или недоразумение и оба уставились в написанные на ладошке шпаргалки, а потом пристально на редактора издательства «Z».
Пётр Анисимович молчит.
– Своим молчанием вы не отрицаете…– язвит один из Бим-Бомов.
– …а подтверждаете своим молчанием, – продолжает язвить второй, – что это было убийство?
Пётр Анисимович оторвал глаза от рукописи и приложил к уху трубку, которую так до сих пор и держал в руке:
«Вера, скажите, кто принёс мне эту рукопись?» – было написано в рукописи.
Вера в трубке помолчала, а потом появилась со своей трубкой в дверях. При этом мужчины – Бим и Бом – уважительно привстали со стульев.
– Какую рукопись, Пётр Анисимович? – спрашивает Вера, и глаза её преданно смотрят на любимого… шефа.
– Вот эту, – говорит Пётр Анисимович и указывает на лежащую на столе рукопись.
Бим и Бом вскакивают как будто их ущипнули (за мягкое место) и в мгновение оказываются по обе стороны редактора.
Пётр Анисимович теряется. Получается, что про Бима и Бома он не вычитал в рукописи, а что Бим и Бом действительно находятся у него в кабинете и теперь, с двух сторон, тянут руки к рукописи.
– Что же это такое? – взрывается редактор.
– Почитать…
– …из профессионального любопытства, – в тон, будто это театральное действо или представление в цирке, будто действие на самом деле происходит в театре или в цирке, лицемерят оба.
– Да что же это такое?! – ещё раз взрывается редактор и прихлопывает ладошкой рукопись на столе прежде, чем клоуны успевают её схватить. – Вера!..
Но Веры не было. В кабинет входил недоверчивого типа тип с погонами капитана на милицейской форме, а за ним ещё один такого же типа тип, с погонами лейтенанта и, разумется, поэтому, моложе.
«Сейчас они представятся Бимовым и Бомовым» – думает редактор и оглядывается на Бима с Бомом, которые лицами выражают: «Ну что ж, мы и не возражаем…» – и садятся на стулья, у стеночки – если стать лицом от двери, налево.
Пётр Анисимович понял, его прямо-таки пронзила мысль, что всё это, весь этот сыр– бор из-за рукописи, которая так и остаётся лежать под его ладошкой.
«А может, – догоняет редактора вторая мысль, – мне надо отдохнуть; нервы на пределе; махнуть с Верой на неделю… в Египет, что ли?»
– Махнёте, Пётр Анисимович, махнёте, – встревает в мысли редактора Петра Анисимовича капитан милиции, – только сначала, не могли