Культура вязания. Джоан Тёрни
дизайне начала XX века.
В основе движения «Искусства и ремесла» лежала теория и эстетика романтизма, европейского философско-художественного направления, возникшего в XVIII веке как реакция на доминирующий в то время неоклассицизм. Для романтизма, зародившегося на фоне французской революции и проникнутого ее духом, было характерно внимание не к коллективным идеалам, а к личному опыту, индивидуальным эмоциям и прошлому. Прошлое было проникнуто ощущением утраты и ностальгии; при этом оно зачастую было вымышлено, сконструировано из мифов и легенд, представлений о рыцарских идеалах и гармонии. Прошлым называли воображаемую реальность, (вос)создаваемую литературой. Романтики питали интерес к альтернативным измерениям бытия, к возможности преодолеть границы собственного «я», вырваться за пределы телесной оболочки; они экспериментировали с наркотиками, сексуальными практиками, стремились к развитию внутреннего видения. Они искали спасения от материального мира, и прошлое предлагало им возможность перенестись в мир фантазий.
Беспокойство Морриса о судьбах дизайна и общества соответствовало настроениям эпохи. С точки зрения Морриса и других приверженцев движения «Искусства и ремесла», индустриализация не только привела к дегуманизации труда в условиях фабричной системы, к загрязнению и перенаселенности городов (а значит – к распространению эпидемий и росту преступности). В результате индустриализации мир заполонили уродливые товары массового производства. По мысли Морриса, этот процесс привел к социальному, моральному и, что закономерно, культурному упадку: безобразное общество создавало безобразные вещи. Решение этой проблемы казалось Моррису очевидным, хотя и не очень просто осуществимым: нужно было вернуть, восстановить утраченное и тем самым вновь обрести гармонию, чистоту и радость труда и жизни, которые, в свою очередь, будут оказывать влияние на вещный мир.
Моррис вдохновлялся историческим прошлым. Возвращаясь к доиндустриальной эпохе, он искал утешения в образах Средневековья и сельской жизни, символически воплощавших в себе решение беспокоивших его социокультурных проблем. Он считал, что в это простое время каждый человек был на своем месте и люди трудились в гармонии с окружающей средой, материалами и инструментами. Благодаря этому они были ближе к Богу. Конечно, эти взгляды Морриса утопичны. Художник смотрел на прошлое, как и все мы, сквозь призму современности, и его взгляд был замутнен ностальгическими чувствами. Сколько бы он ни старался, ему не под силу было возродить Средневековье. Однако Моррис смог дать новую жизнь стилям и идеалам избранной им эпохи – пусть и адаптированным к потребностям и чувствам людей XIX века.
Таким образом, Моррис не воскрешал прошлое, но скорее предлагал альтернативу настоящему. Он возрождал утраченные традиции, работал с природными материалами и мотивами, и потребители XIX века, просто заплатив деньги за покупку, обретали причастность к прошлому и статус представителей