Горбовский. Марина Алексеевна Зенина
Сергей Иваныч…
Спицына вошла в так называемую комнату отдыха, когда на часах уже было тринадцать минут десятого. Здесь никого не оказалось. Внутри у нее только сейчас все сжалось от страха. Марина почти не обратила внимания на то, как выглядит и чем наполнено это помещение. Ее взгляд выделял только следующую дверь, за которой, возможно, ей предстоит встретиться лицом к лицу с Горбовским, столь ненавистным, что…
Марина толкнула дверь от себя и вошла.
Взгляды четырех человек мгновенно поднялись на нее. Последовали улыбки, но не у всех. Кто-то неуверенно поднялся.
– Здравствуйте… – почти прошептала Марина.
Горбовский был здесь, и страх сковал ее.
– Почему Вы опоздали? – сухо осведомился Лев Семенович.
Марина опустила глаза в пол, не имея сейчас достаточно смелости, чтобы принять на себя этот взгляд двух черных прожекторов, обжигающий и обвиняющий.
– Прошу простить меня, форс-мажор, больше не повторится.
– Я надеюсь, иначе Вы здесь долго не протянете, Спицына.
С какой же ненавистью, с какой же неподдельной и глубокой ненавистью он произнес ее фамилию! У Марины даже челюсть свело. Она решила оставить это едкое замечание без ответа и поднять, наконец, взгляд. Первое, что она увидела, это добрая улыбка старенького усатого Юрка Андреевича.
– Мариночка, не стойте же на пороге, проходите, – сказал Пшежень. – Знакомиться будем.
Делая первый шаг к своим новым коллегам, Спицына перевела взгляд на двух мужчин, смахивающих друг на друга, словно братья. Оба они тепло улыбались ей, привстав со своих мест, с выражением некой торжественности на приятных гладко выбритых лицах. Один был чуть выше другого, вот и все отличие на первый взгляд. Но тут стало заметно, что у первого – и глаза, и волосы светлее, и губы полные, и лицо скуластое, благородное. Он понравился Марине с первого же взгляда. Второй, не такой симпатичный, смотрел на Марину почти влюбленными глазами. И только Горбовский смотрел в свой микроскоп, делая вид, что совершенно не относится к происходящему.
– Присаживайтесь, Марина, – Пшежень подвинул ей свой стул.
Двое из ларца сели на свои места, вид у них был крайне взволнованный.
– Спасибо, Юрек Андреевич, – сказала Марина и замолчала.
Присутствие Горбовского в помещении было физически ощутимо, даже если он не попадал в поле зрения. Лев молчал и даже не глядел на них, но он подавлял их всех, включал их всех в себя, он контролировал ситуацию, он один был здесь главным, и все, что происходило в лаборатории, происходило с его позволения и согласия, даже если это не устраивало его. Марине стало душно от этого ощущения. Какой же отвратительный человек. Но все же здесь у него немного другое лицо, нежели в университете. Не менее отталкивающее, но менее жестокое, что ли.
– Как Вас зовут и кто Вы такая, известно уже почти всему НИИ, – улыбаясь, заговорил Пшежень, – так что представлять Вас своим коллегам я не считаю нужным. Зато представлю Вам тех, кого Вы еще не знаете. Вот этот молодой человек – Вячеслав Гаев, вирусолог, биоинженер, –