Остров Ша. Александр Игоревич Сафронов
разведки.
И если бы патрульно-постовой службе было разрешено заполнять протоколы ямбом и хореем, то, конечно же, родилась песня, в стиле шансон, о славном пареньке с кликухой «Горький». Который, рискуя собственным здоровьем, вступил в неравный бой с прихвостнями кровавого чилийского диктатора. А в последнем куплете были бы строчки про братание с милиционерами и их изумлённые физиономии при этом.
– А джинсы тогда в клочья разодрали. – Горький на мгновение вернулся к событиям, давно минувших дней, и тут же озадачился нынешними планами: – Из Финляндии видик привезу.
– У меня, у одноклассника знакомый есть, у него видик. Так он говорит: кассеты дорогущие…
– Это, да. Но я думаю, что две кассеты смогу привезти. А потом меняться буду.
– В смысле?
– В Мурманске уже есть штук десять видеомагнитофонов. Ну, и народ обменивается кассетами. Всё, что угодно: боевики, мультики, порнуха.
– Порнуха?!
– В полный рост! Я видел: чума! Через два месяца подкатывай – посмотришь. Тебя, кстати, куда назначили?
– Корабль в заводе стоит, в Абрам-Мысе.
– Странно.
– Почему?
– В Абрам-Мысе военных нет. Там только рыбаков ремонтируют.
Эф поблёк, словно парадная мишура военной формы ссыпалась с него, как перхоть, и пробормотал:
– Это мпк переделали из рыболовного траулера.
– «МПК», что такое?
– Малый противолодочный корабль.
– Эк, как тебя угораздило.
Горький опять, чуть было, не обронил слово «порнуха», правда, уже в качестве аллегории, но вовремя спохватился.
Глава 5. Траулер с бомбомётом и Михаил Сергеевич с кодом.
Имя, полученное при рождении, осталось незапятнанным, и когда дело дошло до смены рода, ведь «судно» переделали в «корабль», его оставили прежним: «Николай Махов».
Памятная доска с фамилией этого замечательного учёного, знавшего всё о жизни рыб , висела на одной из центральных улиц Мурманска.
Корабль отличается от судна, прежде всего цветом. Военная доктрина зиждется на единообразии, поэтому все боевые корабли от катера до крейсера, выкрашены в молчаливый, серый колер. А суда, даже приписанные к военно-морскому ведомству, могут позволить себе некоторое лакокрасочное вольнодумие.
Но серая «шинель», напяленная на «Николая Махова», отдавала маскарадом, как в школьном спектакле, где генерала изображает юноша, в атрибутах, которые удалось собрать одноклассникам: милицейской фуражке, солдатском мундире и высоких болотных сапогах.
Безусловно, «Махов» выглядел опрятнее, чем пришвартованные у причала судоремонтного завода, траулеры, одного с ним проекта, многие из которых зияли оспинами ржавчины.
Но не было в его линиях того хищнического профиля охотника за субмаринами, и той мужественной красоты, что превращает военный парад в волнующее зрелище, которые присущи боевым кораблям.
В его обводах угадывался трудяга, готовый к тяжёлой