Сговор остолопов. Джон Кеннеди Тул
себя лучше впервые с тех пор, как застукала эту парочку субчиков, гадивших в ее баре. – Зарплата двадцать долларов в неделю.
– Эй! То-то я гляжу, никто так и не объявился. Ууу-иии. Слуш, а чё с минималой заплатой стало?
– Тебе работа нужна, так? А мне – швейцар. Бизнес завонялся. Отсюда и считай!
– Последний чувак тут батрачил да наверняк с голодухи помер.
– Работаешь шесть дней в неделю с десяти до трех. Если не будешь прогуливать, кто знает, может, маленькую надбавку получишь.
– Не волнуйсь. Я легулярно ходить буду – чё хошь, лишь бы на пару-другу часиков очко от падлицаев прикрыть, – ответил Джоунз, овевая дымом Лану Ли. – Где тут вы свою швабру, к ебенемаме, держишь?
– Первое, что нам нужно понять: рты мы тут держим чистыми.
– Есть, мэ-эм. Уж я точно не хочу такому прекрасному месту вывеску портить, как «Ночью тех». В-во!
Открылась дверь, и в коротком атласном платье и цветочной шляпке вошла Дарлина, изящно поддергивая на ходу подол.
– Явилась наконец? – заорала ей Лана. – Я сказала тебе сегодня к часу быть.
– У меня вчера вечером какаду слег с простудой, Лана. Просто ужас. Всю ночь кашлял мне в самое ухо.
– И где ты только такие отговорки придумываешь?
– Да все так и было же ж, – обиженно пробурчала Дарлина. Она водрузила свою громадную шляпку на стойку и вскарабкалась на табурет, прямо в тучу дыма, выпущенную Джоунзом. – Я ж его к ветеринару сегодня утром должна была свозить, укол витамина сделать. Я ж не хочу, чтоб бедная пташка мне все мебеля обкашляла.
– Чего это тебе вчера в голову взбрело тех двух субчиков привечать? Каждый день, каждый же день, Дарлина, я пытаюсь тебе объяснить, какая нам здесь клиентура нужна. А тут захожу и вижу, как ты с какой-то старой каргой и какой-то жирной говняшкой всякую дрянь с моего бара пожираешь. Ты что – хочешь мне бизнес прикрыть? Люди сюда сунутся, увидят эдакую комбинацию – и в другой бар отвалят. Ну что еще нужно сделать, чтобы ты зарубила себе на носу, Дарлина? Как еще нормальному человеку достучаться до таких мозгов, как у тебя?
– Ну я же ж вам уже сказала – жалко несчастную женщину, Лана. Вы б видели, как ее сын третирует. Вы б слышали, какую историю он мне про «грейхаунд» рассказывал. Покуда эта милая старушка сидит и платит за всю его выпивку. Я ж не могу не взять хоть один ее кексик, чтоб ей приятное сделать.
– В следующий раз поймаю, как ты таких людей поощряешь и мне всю инвестицию гробишь, пинка отсюда прямо под зад получишь. Это ясно?
– Да, мэм.
– Ты хорошо поняла, что я сказала?
– Да, мэм.
– Ладно. Теперь покажи этому мальчонке, где мы швабры и прочую срань держим, и уберите бутылку, которую старушенция раскокала. Ты отвечаешь за то, чтобы вся эта чертова лавочка сверкала как стеклышко после того, что ты мне вчера вечером тут откаблучила. Я за покупками. – Лана дошла до дверей и обернулась. – И я не хочу, чтобы кто-нибудь дурака валял со шкафчиком под стойкой.
– Чтоб я так жила, – сказала Дарлина Джоунзу, когда