Семиевие. Нил Стивенсон
американцев я не выгляжу настоящей американкой. А для китайцев я вроде банана – снаружи желтая, внутри белая.
– Прости меня, Айви.
– Таковы на сегодня плохие новости.
– Ладно, а хорошие?
– Хорошие заключаются в том, что все, кто сейчас пишет про меня гадости в Интернете, умрут не позднее чем через четыреста тридцать три дня, – не моргнув глазом сообщила Айви.
Ну и ладно. Просто еще один образчик черного юмора.
– Тогда все это перестанет иметь значение – в отличие от моей способности принести пользу Нашему Наследию.
– Хорошо, детка, но как тебе помочь прямо сейчас? – спросила Дина. – Давай сделаем селфи, мы с тобой вдвоем, и я выложу его в блог фиговой наглой выскочки.
– Мы с тобой прокатимся на первом же бола, – предложила Айви, – чтобы ты вспомнила, какая она, сила тяжести в одно же.
В первые несколько дней после того, как взорвалась Луна, Дюб мог часами наблюдать за Картошкой, Волчком, Желудем, Персиковой Косточкой, Ковшом, Толстяком и Фасолиной. Как и прежде Луну, их можно было видеть даже днем, а в те редкие часы, когда небо над Пасаденой затягивали тучи или же у него не было возможности выйти наружу, он открывал еще одно окно на экране компьютера и смотрел видео в прямой трансляции.
Осознав, что осколки Луны убьют на Земле все живое, Дюб утратил интерес к ним как к зрелищу. Он мог неделями не поднимать глаз к постепенно расползающейся туче обломков. Иногда, проходя в темноте к запаркованной машине или уже за рулем где-нибудь на шоссе, он случайно ловил взглядом куски Луны в небесах – и намеренно отводил глаза. Они вызывали в нем ужас, да пожалуй, и стыд перед тем, что когда-то казалось ему столь замечательным объектом для научных наблюдений. Дюб не хотел об этом вспоминать. Он предпочитал отслеживать постепенное разрушение кусков Луны по таблицам и графикам, которыми его снабжали коллеги и собственные аспиранты. Он старался свести весь свой интерес к двум числам. Одним была скорость фрагментации болидов, или СФБ, служившая мерой того, с какой частотой большие камни превращаются в маленькие. Вторым – просто количество дней, оставшихся до Белых Небес.
В День 7, всего через несколько минут после знакомства, Дюб и Амелия стали свидетелями того, как Фасолина раскололась на две части, названные впоследствии ФА1 и ФА2 (хотя в то время были и попытки дать им собственные имена посимпатичней). Через три недели Ковш столкнулся с Толстяком и развалился на три куска, КО1, КО2 и КО3. Сам Толстяк к тому моменту уже превратился в ТО1, все еще более или менее узнаваемый, плюс целое фамильное древо осколков, отколовшихся от его меньшего фрагмента, ТО2. Их кодовые имена выглядели примерно как ТО2-1-3, что означало «третий по величине осколок от самого большого обломка от второго по величине куска Толстяка». Отслеживать судьбу их потомков поколением дальше стало уже затруднительно, да, в общем-то, и бессмысленно. Волчок успел много чего натворить, пока наконец не раскололся пополам; его своенравные отпрыски ВО1 и ВО2, разлетевшись в противоположные стороны, обращались по вытянутым орбитам вокруг общего центра масс кучи обломков и время от времени, вернувшись издалека,