Все наши ложные «сегодня». Элан Мэстай
хорошо делать свою работу. Они не хотят обманывать клиентов. Они стремятся помочь им стать счастливее.
Моя специальность, как выяснилось, сводилась к тому, чтобы портить и разочаровывать.
Десять лет после окончания колледжа я прожил по инерции, пользуясь лишь теми возможностями, которые подворачивались мне только благодаря отцовской фамилии. Значит, еще в юности я полностью отказался от поиска других альтернатив… Конечно, подобное поведение не относится к числу достоинств зрелого человека – мои бывшие подружки частенько намекали мне об этом с разной степенью настойчивости. Тому, кто имеет нормальные, здоровые взаимоотношения хотя бы с одним из родителей, наверное, трудно меня понять – да я и сам тоже теряюсь в догадках. Казалось бы, чего проще – взять и вырасти? Но я до сих пор не могу найти ответ на этот вопрос.
А обвинять отца так приятно — это как болячка, которую тянет снова и снова расчесывать.
Возвращаясь же к нашим с Пенелопой отношениям, я могу сказать, что у нас все-таки нашлось кое-что общее, кроме самих побудительных и физиологических причин.
Мы были как часы с испорченным маятником.
Знаете ли, на свете рождаются люди, неспособные идти правильно, как бы часто и туго их внутренние часы не заводили.
23
Сбежав, я принял важное и, как стало ясно задним числом, чрезвычайно разумное решение – не разговаривать ни с кем, кто выглядел бы старше шестнадцати лет. Я уложил в сумку пищевой синтезатор, портновский автомат и развлекательный интерфейс, где отключил встроенный протокол отслеживания, и вышел из дома через парадную дверь.
Транзитной капсулой я добрался до одного из дальних пригородов Торонто и подошел к первому же мальчику, который попался мне на глаза. Ему я сказал, что удрал из дома и ищу место, куда бы «вписаться» на пару часов. Он сразу решил, что это круто, и пустил меня переночевать к себе. Его родители даже не поняли, что к ним пожаловал незваный гость.
Мы пробрались в его комнату и зависли там до утра – за играми с виртуальным погружением. Утром я двинулся дальше, переместился в капсуле на противоположный край округи и поступил точно так же – нашел подростка, выложил ему правду, «вписался» у него в комнате и исчез поутру.
На первых порах я подходил только к мальчикам. Мне было двенадцать лет, и девочки пугали меня. Я ожидал, что, по крайней мере, некоторые из ребят выдадут меня, но этого не сделал никто. Через две недели я отважился заговорить с девочкой. Происходившее заинтересовало ее еще сильнее, чем любого из парней. Она всю жизнь ждала, когда же хоть кто-нибудь предложит ей приключение, но обязательно такое, для которого не требовалось бы покидать уютную теплую спальню. В ту ночь мы не занимались играми, если, конечно, не считать развлечением четыре часа непрерывных поцелуев.
Тогда я впервые обнял девушку. Ее звали Робин Свелтер.
Я оставался у Робин пять дней подряд, пока ее старший брат не застал нас в ее спальне, одетыми в одни трусики.