Не уклоняюсь!. Елена Владимировна Семёнова
а потому ей разрешено было круглосуточно находиться при раненом.
Она почти не изменилась с тех школьных времён. Та же девочка-подросток, похожая на мальчишку. Маленькая, хрупкая, но при кажущейся хрупкости очень крепкая, спортивная (в школе бегала едва ли не быстрее всех), с лицом простым и стрижкой короткой – не дать, не взять парнишка! Только и изменилось за эти годы: очки маленькие появились на остром носе её. И смотрели из-под них чудные глаза – небольшие, неяркие, но до того тёплые, до того ясные!
Эта кроха, так вдруг в жизни Валерия появившаяся, на первых порах и дала ему тот необходимый заряд веры в себя, своей верой с щедростью поделилась. Часами просиживала Ниночка возле него, рассказывала что-то, читала вслух книги (никогда – газеты – от них вред один).
А ещё приходили старые товарищи, сослуживцы. Один из них, с которым в последнем бою были, рассказал, что вытащил капитана тогда майор Хамзаев. Чудом каким-то до своих дотянул. Сам Руслан жив-здоров. Кажется, теперь не то в Дагестане, не то Ингушетии. И хотелось Валерию поехать и отыскать майора того, руку пожать да поблагодарить его, да без ног – далеко ль уедешь?..
На протезах отечественных ходить – одно мучение. Что ж за страна такая?! Элементарной вещи сделать не могут по-человечески! А иностранные стоят столько, что и не мечтай! Сумму компенсации-то за потерянное здоровье и назвать стыдно: копейки жалкие… Так, вот, и государство родное, как героиня песни, как Настёна, сказало своему защитнику: «Ковыляй потихонечку, а меня ты забудь, зарастут твои ноженьки, проживёшь как-нибудь!» И надо прожить! Только – как? Нашло на Курамшина отчаяние. А Ниночка сказала тогда с твёрдостью (откуда в ней её столько было?):
– Ничего, Валера. Мересьев ходил, и ты пойдёшь. Ещё плясать будешь.
Ах, если бы во времена Мересьева жить! На той Войне здоровье и жизнь положить, но не на этой же позорной! Тогда «священная война» была, а теперь – что? Ради чего? Солдаты его гибли – ради чего? Сам он калекой остался – за что? Всё это – для чего было? Нет ответа на проклятые эти вопросы.
А Ниночка вопросами задаваться не любила, считая, что вопросы вредят только, отвлекают от дел насущных и в расстройство приводят. Она взялась за дело со свойственной ей энергией: написала письмо в газету с просьбой помочь собрать деньги на протезы для русского офицера. Письмо в газете напечатали, и потекли (точнее сказать, закапали) деньги на открытый счёт: с мира по нитки, по капле – кто-то и вовсе гроши присылал, сколь мог – но да набралась всё-таки нужная сумма.
Немецкие протезы не чета нашим. И на них учился Валерий ходить заново под руководством Ниночки. Такая маленькая была она рядом с ним, такая хрупкая, что страшно было и опереться на неё…
Через полгода никто, встретив Валерия, не подумал бы, что у этого человека нет ног. Тогда началось медленное возвращение капитана Курамшина в жизнь. И одно было ясно ему, что в этой новой жизни будет рядом с ним самый верный и любимый теперь человек – Ниночка.
На свадьбу пригласили