Невеста. Каринэ Фолиянц
пустым столом.
– Ой, божечки! А ты чего не спишь, Лен?
Еле шевеля губами, девушка прошептала:
– Не могу.
Ольга вздохнула, села рядом, вспомнила:
– А я, знаешь, тоже перед свадьбой не спала. Я Сережкиного отца, Генку, так любила, что мне потом этой любви на всю жизнь вперед хватило. А чем он меня взял – даже не знаю, вроде не красавец был. Серега-то, он в сто раз лучше. Ага, в меня пошел! И выпить он любил, Генка, – тьфу-тьфу, чтоб Сереже по этой дорожке не покатиться. А я дурная… Уши-то развесила. Все, что бы он ни сказал, – это какое-то особенное было. Хоть пиши плакат и на стенку вешай. А вообще, он другой был, Ленка, за всю жизнь книжки ни одной не прочитал, ну да я тебе про это рассказывала… А я пела и плясала, когда его видела. И всех других парней за три версты обходила, чтобы Геночка, не дай бог, не расстроился, не заревновал. Правильно говорят: любовь – это химия какая-то необъяснимая… Только ну ее, эту химию.
Лена встала:
– Я к себе пойду.
– И правильно, ложись, уже поздно, – закивала по-доброму Ольга. – Надо же – до свадьбы вашей сутки остались… Я завтра к девочкам на фабрику схожу, ну, пригласить там еще кое-кого, место еще во дворе есть. А ты платье перемерь на свежую голову – все ли так, да отутюжь, как следует. И кольца надо забрать, которые я в ювелирном заказала… Лен, ты где, ты чего, ушла?
Лена уже вышла из комнаты. Ольга, увидев, что никого нет, достала из шкафа рюмку, винца красного налила наполовину и, перекрестившись, выпила.
– Господи, сама счастливой не была, так хоть вас счастливыми-то повидать!
На ночь беглецы остановились в хорошей придорожной гостинице. Соня терпеть не могла ничего дешевого!
В былое время Павла этот номер бы порадовал – чего тут только не было! Техникой напичкан, посудой красивой. А теперь не до этого! Вот ведь как бывает: на одном-единственном человеке весь мир сошелся! И ничего, кроме этого человека, тебя в мире просто не интересует!
– Что стоишь, проходи! Домой возвращаться нельзя, – сказала Соня.
– Егора боишься? – усмехнулся Павел.
– Да, боюсь. За себя боюсь. И за тебя. Здесь переночуем. Дальше будем думать.
Она перевязывала ему рану на руке.
– Не переживай, деньги я с собой взяла. – Соня показала Паше кожаный портфель. – Денег мне Виктор оставил много. На мой век хватит. Это только так, ерунда. На счете еще есть. И в валюте. В банк документы положила, вот они, ключики-то от ячейки! Там все и лежит! Ну вот… Соберу мозги в кучу, подумаю, как жить дальше, куда ехать… Э… Чего молчишь? О чем думаешь? О невесте?
Паша взмолился:
– Отпусти, Соня, я поеду заберу ее, слышишь? Я тебе всю жизнь за это благодарен буду, Софья Андреевна! У меня никого на свете нет, ни отца, ни матери. Ее увидел – понял: вот с ней, с ней хочу жить всю жизнь.
– На жалость не дави, – отрезала Соня. – Ты хочешь – она не захочет. Не примет тебя больше никогда эта баба. Запомни! Надумаешь ночевать в номере, а не на улице – милости просим! – Соня взяла портфель и ушла в спальню.
Павел в бессилии сел у двери на пол, обхватив голову