Биржевой роман. Руфат Мустафа-заде
в себя интроверт «хаос Шон» и закоренелый эгоист «психолог Гарри» тоже выделяли меня, относясь ко мне несколько иначе, чем к большинству коллег по бирже.
Первое время свою «избранность» я объяснял тем, что обладаю способностью нравиться людям, легко входить в доверие. Действительно, вокруг меня всегда было много друзей. И в школе, и в университете я слыл очень весёлым коммуникабельным парнем. Но одно дело университет, и совсем другое – острая конкурентная борьба на Нью-йоркской Фондовой Бирже! С обретением опыта работы на фондовом рынке мне стало казаться очень и очень странным то, что все вокруг так заботливо опекают меня…
Я неоднократно мысленно «прокручивал плёнку», возвращаясь к тому приснопамятному дню 1970-го года. Сам факт получения наследства ещё тогда поразил меня. Мой отец уехал в Европу. И, хоть от него не приходило никаких вестей, я думаю, что он всё же был в добром здравии, иначе я как сын незамедлительно был бы оповещён. Итак, выходит, что я получил наследство при живом отце, в обход живого отца.
С матерью я продолжал видеться очень редко. Меня ещё в 1970-м году несколько смутило то, что когда я ей рассказал «историю с наследством», она была очень удивлена, даже встревожена. В её глазах я не увидел счастья или радости…
– Я плохо знала родственников твоего отца, Майкл. Он с ними почти не общался. Помню лишь, что был у него близкий друг из Чикаго. Вот с ним он регулярно переписывался, – только и сказала она…
История моего наследства, окутанная тайной, тяготила меня… Вокруг было слишком много странностей, неувязок и противоречий.
По прошествии пяти лет странным мне стал казаться и сам посыльный – изысканно одетый франтоватый молодой человек, который непосредственно и передал мне ценные бумаги. Время на бирже не прошло для меня бесследно, мой кругозор существенно расширился. В какой-то момент я осознал, что по манере своего поведения, по образу и взгляду он был скорее похож на биржевого игрока, чем на клерка юридической конторы…
Так, множество мелких деталей постепенно навели меня на мысль, что с самого начала вокруг меня плёлся клубок, и все события того дня 1970-го года вовсе не были случайны, а были подчинены чьему-то хитроумному замыслу.
Для того чтобы проверить это предположение я первым делом решил выяснить, существовал ли вообще Питер Оливер из Чикаго. Наняв дорогого частного детектива, я погрузился в ожидание. Спустя некоторое время он доложил мне, что Питеров Оливеров в Чикаго достаточно много, и трое из них скончались в 1970-м году.
Однако… один из них был простым рабочим, умершим в результате несчастного случая на стройке, другой – преступником, скончавшимся в тюрьме, а третий, хоть и был богат, не оставил после себя никаких бумаг…
Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что Питер Оливер – вымышленный персонаж, его в действительности не существовало, как и не было таинственного завещания…
Так,