Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня (сборник). Тахира Мафи
пока меня не вырвало прямо там, на пятачке, заросшем одуванчиками.
Адам не плакал. Он лежал, скорчившись на земле, пока побои не прекратились и отец не уехал. Только убедившись, что никого нет, мальчик затрясся от рыданий, сжимая руками болевший живот. Его лицо было измазано землей.
Я никогда не забывала ту сцену.
С тех пор я начала выделять Адама Кента.
– Джульетта!
Втягиваю воздух, желая, чтобы руки не дрожали. В эту минуту мне хочется, чтобы у меня не было глаз.
– Джульетта, – повторяет он мягче, и меня, сделанную из кукурузной каши, словно бросили в блендер. Тело заломило от желания тепла его объятий.
Я не оборачиваюсь.
– Ты с самого начала знал, кто я, – шепотом говорю я.
Адам не ответил, и мне вдруг страшно захотелось посмотреть ему в глаза. Обернувшись, я увидела, что он разглядывает свои ладони.
– Прости меня, – сказал он.
Прислонившись к стене, я зажмурилась. Один сплошной спектакль – отобрать у меня постель, вызнать мое имя, расспрашивать о семье. Он ломал комедию для Уорнера, охранников – для всех, кто наблюдал за мной. Не знаю, кому теперь верить.
Мне надо высказаться. Я больше не могу таиться. Ради Адама я должна вскрыть свои раны и облиться свежей кровью.
– Это правда, – сказала я ему. – Насчет маленького мальчика… – Мой голос дрожал сильнее, чем я ожидала. – Я… это сделала.
Он долго молчал.
– Я раньше не понимал, в чем дело. Узнал давно, а что на самом деле произошло, понял только сейчас.
– Что?! – Я и не подозревала за собой способность моргать так часто.
– Мне это показалось бессмысленным. – Каждое слово Адама будто ударяло меня под ложечку. Он поднял глаза, и я увидела, что он сильно страдает, и этого мне не выдержать. – Когда я узнал… Вся школа знала…
– Это был несчастный случай, – задыхаясь, проговорила я, находясь на грани истерики. – Ребенок… он упал… я хотела помочь… я же… я же не знала… я думала…
– Я понял.
– Что? – Я будто вдохнула весь воздух в комнате одним усилием.
– Я верю тебе, – сказал он.
– Как? Почему? – Я заморгала, сдерживая слезы, руки затряслись, в сердце зародилась слабенькая, неустойчивая надежда.
Адам прикусил нижнюю губу и отвел глаза. Подошел к стене. Несколько раз открывал и закрывал рот, собираясь заговорить, и наконец слова полились потоком:
– Я знал, что ты за человек, Джульетта. Боже, я ведь… – Он схватился за горло, прикрыв рот кончиками пальцев. Потер лоб, закрыл глаза и некоторое время так постоял. Затем усилием воли разлепил губы и продолжил: – В тот день я собирался с тобой поговорить. – Губы искривила странная горькая улыбка. Адам посмотрел на потолок и снова на меня. – Я решился с тобой поговорить. Раскачался наконец на разговор, но… – Он с силой затряс головой и выдавил болезненный смешок. – Господи, ты же меня не помнишь!
Пролетело сотни тысяч секунд, но мука не кончалась.
Мне хотелось смеяться,