Хаос: отступление? (сборник). Антология
Сами вымрут.
Значит, несколько выживших все еще могут здесь болтаться.
Смотрю на потолок. Там – старый рисунок города с центральной улицей и штрихами намеченными фигурами людей, которые приветственно машут руками рядом со старомодными ранчо. Я помню дизайнера – Фрэнк Ллойд Райт. Ярко сияет словно запеченное в кляре бело-желтой солнце. Какой же это был удивительный мир!
Я вспоминаю музыканта – Луи Армстронга. Он пел радостные песни, хотя сам был далеко не радостен и счастлив.
Я вычищаю песок Рексу из ушей. Носа стараюсь не касаться – в тех местах, где органическая ткань соприкасается с металлом респираторного тракта, идет кровь.
Мощный порыв ветра врывается в туннель через люк, а вместе с ним – песчаный вихрь. Бешено вращающееся чудовище мчится на меня и сбивает с ног. Ошеломленный, с закрытыми глазами, я считаю до трех. Как только понимаю, что заживо похоронен под кучей песка, начинаю откапываться, а откопавшись, принимаюсь бешено копать вглубь. И вот я чувствую его. Рекс!
– Помогите мне, Лайнус! – кричу я.
– Нет, это же просто собака.
– Черт бы тебя побрал!
Ползу наверх по туннелю сам. На ступеньках кучи песка. Ползу наверх, хватаю край металлического люка и, преодолевая боль в суставах и помогая себе головой, закрываю его.
Клик! И визг ветра превращается в шепот.
Возвращаюсь к Рексу и нахожу его, почти мертвого, на куче песка. Лайнуса же нигде не видно.
– Ничего, мой мальчик, – говорю я собаке. – Держись.
Тяну за арматуру, которая тянется вдоль стены туннеля, и, натянув, отпускаю. Ударившись об исписанную граффити стену, она издает звук, который эхом отдает через весь туннель. Но Лайнус, эта скотина, не возвращается. Может, он испугался. А может, песок забился ему в мозги и он сошел с ума.
Ненавижу класс «С».
Желтые сгустки закрывают глаза Рекса. Его нос забит. Мне нужны две вещи – медицинские инструменты и вода. Здесь есть два туннеля, где я могу поискать припасы. Выбираю тот, что слева, исходя из правила: воины всегда идут направо, художники – налево.
– Пойду за лекарствами и инструментами, – говорю я Рексу, почесывая его под подбородком, в единственном месте, где у него, вероятно, не болит.
– Я люблю тебя.
Рекс кивает, и, клянусь всеми богами, он делает это, чтобы я знал, что и он меня любит.
Туннель слишком узкий, чтобы идти по нему, поэтому я ползу. Время от времени сверху срываются куски гранита, достаточно увесистые, чтобы сломать мне шею. Я понимаю, глупо так рисковать ради собаки. Если подходить здраво, я ведь принадлежу сообществу ученых. И мне давно следовало вытравить в себе презрение, которое я питаю к себе подобным и завести среди них настоящих друзей. Если бы я это сделал, мне не было бы так одиноко. Я не разговаривал бы сам с собой и не внушал себе, что моя собака меня понимает. Правда, Рекс действительно понимает меня. А они – нет.
Я продолжаю ползти. Позади меня падают камни, блокируя путь назад. Становится совсем темно, и я зажигаю фонарь. Еще несколько футов вперед, и дорогу