Дневник паникёрши. Светлана Авдейчик
сейчас стошнит. Вспомнила свою сегодняшнюю поездку в переполненном метро. Пешком мне, что ли ходить до конца жизни? Я теперь в автобусе вздохнуть буду бояться. Я из одной чашки после мамы пить брезгую, а уж секонд воздух. Это слишком для моей чувствительной натуры.
Скомканная обертка от шоколадки полетела в урну. Пролетела мимо.
– Совсем плохо, – констатировала Юлька. Интересно, она про меня или про свои метательные навыки?
Я понесла чашку в мойку. С Юлькой мы с детства дружим. Даже не знаю почему. В смысле, не знаю, почему мне достался подарок вроде нее. Интересно, сколько еще она сможет меня терпеть. Терпеть такой, какой я стала. С другой стороны, без нее я бы погибла. Участковый терапевт упорно лечила меня от всего того, что я ей красочно описывала. Живот болит – гастритик. Голова болит – мигренька. Тошнит все время? И тест отрицательный? Паразитиков погоняем! За год моя карточка увеличилась вдвое. Полгода я работала только на анализы. Это притом, что дотащить свое тело до работы, мне стоило неимоверных усилий. Каждый день! Юлька первая вправила мне свихнувшиеся мозги. То есть не то, чтобы вправила. Я ей долго не верила. Не верила, прикиньте? Но когда поверила – жить стало легче. Хоть и не понятно зачем. Ну, реально. Так как я живу сейчас, мне жить не особо хочется.
– Ты читала Фрита Криса? Про устройство мозга?
– Я читала всю ту хренотень, что ты мне подсунула, – буркнула я, вытирая насухо чашку. От всей этой мерзкой истории с паническими атаками есть определенная польза. Я стала очень чистоплотной и до ужаса мнительной. Вот чашки я раньше мокрые плюхала в сушку, совсем не заботясь о зловредных плесенях, так и норовящих, поселиться на кухне.
– И как?
Я пожала плечами.
– Я поняла, что мозг, это гигантская цепь из присосок и проводков и контактов, и если их правильно замкнуть, то эта штука будет работать.
– Ну вот! – радостно воскликнула Юлька. – Видишь! Все просто!
Проще не бывает.
Алиса
Мир после атомной войны. Моя мама так говорила про такие прически.
С трудом отвожу взгляд от малиновых волос. Хочется рассмотреть сережку в ее языке, не знаю, Юлька бы наверняка сказала, как она называется, но чувствую, что это будет уже слишком. Куда бы посмотреть. На глаза тоже сложно. Именно так – «на глаза». «В глаза» даже сказать трудно. Произведение искусства и глаза и все что вокруг… Радужка какого-то нереального цвета. Все эти побрякушки. В принципе, для того она это и сделала, чтобы все смотрели. Чего смущаться? Бери да смотри. Смотрю на татуировку на шее. Завидую молча. В мое время не было такой возможности. То есть была, но я про нее не знала. А был период, когда мне очень хотелось оказаться на ее месте. Нет, не беременной в девятом классе. И я не про татушки. Алиса год назад перешла на домашнее обучение. Когда её мама пришла оформлять документы на домашнее обучение для Алисы – она выглядела примерно также. Ну, со скидкой на возраст. Моя бы не пришла. Хоть мне и хотелось в девятом классе оказаться на домашнем обучении. Я уже тогда была нелюдимой. На всех