Причудливая Клио. Вадим Вольфович Сухачевский
а капустка где? – спросил император.
Юрий показал авоську. Она пошла по рукам, пока не достигла трона.
– С Центрального рынка? – строго спросил король.
– С Центрального. Полтора кила.
– Что ж, хорошо, хорошо…
Монархи стали поочередно засовывать руки в банку с капустой и с наслаждением чавкать. Челядь с завистью взирала на них.
Наконец они слегка насытились. Император поставил банку уже только с половиной «полутора кил» между собой и королем и сказал по‑русски:
– Да, капустка хороша, это ты, Васильцев, молодец. Ну а теперь к делу!..»
А вот уже новые Лука и Фома, на сей раз – накануне войны.
« На Луке был короткий пиджачок с жилеткой, в которой было аккуратно проделано отверстие для третьего глаза. Шею украшал галстук в горошек, на голову он успел надеть кепку, тоже весьма узнаваемую. Фома был в сапогах и в весьма узнаваемом френче. Лука при виде Васильцева прокартавил:
– В общем, вег’ной дог’огой идем, товаг’ищи!
Фома же проговорил с грузинским акцентом:
– Принес капустку? Это хорошо. Правильно поступил, товарищ Васильцев.
Вместе они минут пять уплетали капустку; тем временем и «Политбюро» уже потянулись к трону. Юрий понял, что вон тот, с козлиной бородкой, весьма смахивает на товарища Калинина, а тот, полный, с маленькими усиками, – ну чем не товарищ Жданов?
– Ну, что надо сказать? – спросил обладатель френча (шут знает, как его теперь следовало именовать) .
И недружно грянуло:
– Le Roi est mort, vive le Roi! Le Empereur est mort, vive le Empereur!16
Потом еще и еще раз, все более уверенными и радостными голосами.
Смена власти свершилась! И – боже! – как этот мир, которого не должно было быть, походил на тот, другой, наземный, такой же, в сущности, почти нереальный и такой же жестокий!
[О смене власти в их преисподней я еще скажу несколько ниже. –Ю. В.]
Император произнес короткую тронную речь.
– За нами будущее! – провозгласил он.
Толпа загудела одобрительно, но он оборвал этот гул мановением руки и продолжил:
– А почему за нами будущее? – И по-сталински сам же ответил на свой вопрос: – Потому что, хотя они там богатые (он указал куда‑то на потолок, видимо, имея в виду весь наземный мир), но мы – духовные!
Васильцев вспомнил тот, другой мир, где совсем еще недавно от голода процветало людоедство, так что считать его слишком богатым едва ли приходилось. Впрочем, смотря с чем сравнивать. Большинство здешних обитателей жило, возможно, и похуже. С жиру не станут люди поклоняться помойкам, как идолам.
– Да, мы бедные – но мы духовные! – подтвердил второй вождь.
– Бедные – но духовные!.. – едва не прослезился «товарищ Калинин».
– Бедные – но духовные! – с жаром воскликнул «товарищ Жданов».
Дальше уже вся толпа кричала, постепенно входя в раж: «Бедные, но духовные! Бедные, но духовные! Ыш абарак бузык!!..»
Вот
Король умер, да здравствует король!
Император умер, да здравствует император! (