Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари
госпожа, достаточно ли остро заточен клинок, чтобы убить турка.
– Какого турка?
– Прежде чем покинуть Кипр, я хочу снять кожу с одного неверного и увезти ее с собой! – с недоброй улыбкой отвечал араб. – Я обтяну его шкурой свой боевой щит.
– Ты говоришь неправду, Эль-Кадур. Уж слишком мрачно горят твои глаза.
– Я хочу убить этого человека, госпожа. А потом Мустафа убьет меня. Но что за важность? Он уничтожит простого раба!
В словах Эль-Кадура прозвучала такая горечь, что герцогиню пробрала дрожь.
– Ты снова задумал какое-нибудь безумство?
– Может быть.
– Имя человека, которого ты задумал убить!
– Не могу сказать, синьора.
– Я приказываю!
– Мулей-эль-Кадель.
– Тот самый благородный мусульманин, который меня спас? Так-то вы, арабы, благодарите тех, кто вырвал вас из когтей верной смерти? Вы кто – гиены или шакалы? Но уж не львы, это точно!
Ничего не ответив, Эль-Кадур понурил голову. Из груди его вырвалось глухое рыдание.
– Говори! – приказала герцогиня.
Араб с яростью отбросил назад свой белый плащ и ответил с глубокой горечью:
– Однажды твой отец обещал мне свободу. Но он умер, и я, как верный пес, остался в твоем доме. Я должен был охранять его дочь, и никакие опасности, даже самая ужасная смерть, не смогли бы помешать мне поехать за тобой на этот проклятый остров. Синьора, я выполнил свою миссию: завтра ты и синьор виконт, свободные, счастливые, на всех парусах помчитесь в вашу прекрасную страну, и я уже буду вам больше не нужен. Позволь же бедному арабу следовать своей печальной судьбе. Пророк, видно, не создал меня для радости. У меня одно желание: найти свою смерть, и чем страшнее она будет, тем лучше, раз уж презренный мусульманин не отличается великодушием. Позволь мне убить этого человека, госпожа. Он на тебя заглядывался, он втайне любит тебя. Не забывай, ты христианка. Хоть чему-то послужит жизнь бедного раба: он убьет соперника своего господина.
Герцогиня быстро подошла к арабу, который забился в угол комнаты и весь сжался, словно зверь перед прыжком.
– Ты действительно так думаешь? – спросила она.
– Эль-Кадур все видит, Эль-Кадур наблюдает и не обманывается. Хараджа меня не волнует. Эта женщина сумасбродна, как и все турчанки. Меня беспокоит Дамасский Лев…
– Но почему, Эль-Кадур?
– Потому что раб прочел в сердце своей госпожи.
– Что? Христианка, любящая христианина, не может любить турка, врага своей расы!
Араб развел руками и ответил:
– Судьбы людские в руках Аллаха! Помешай ему, госпожа, если сможешь.
– Господь не Магомет, и его могущество намного превосходит силу пророка. Ты обманулся, Эль-Кадур.
– Нет, госпожа, глаза мусульманина задели твое сердце.
– Но не затронули его. Как мог ты допустить мысль, что я, женщина, покинула бы Италию и отказалась от всех жизненных удобств, чтобы надеть мужское платье и броситься в Фамагусту на бой с жестоким и безжалостным врагом, не щадившим христиан, если бы сердце мое не было целиком отдано виконту? Какая