Чужак в стране чужой. Роберт Хайнлайн
всегда играл честно.
Джилл вспомнила его слова по дороге из Хагерстауна: «Если что-нибудь пойдет не так, ты будешь моим запасным козырем… так что, лапуля, если я вдруг исчезну – все в твоих руках, действуй сама».
Тогда она почти не обратила на это внимания – просто не поверила, что с Беном может что-нибудь случиться. А вот теперь – задумалась, продолжая машинально выполнять свою работу. В жизни каждого человека наступает момент, когда ему – или ей – нужно решать, поставить или нет на кон «жизнь, состояние и незапятнанную честь», не имея никакой уверенности в благополучном исходе. Те, кто уклоняется от этого выбора, – как малые дети, которые никогда не повзрослеют. В тот самый день – а если уж точнее, то в три часа сорок семь минут пополудни того самого дня – Джилл Бордман почти без колебаний приняла вызов судьбы, одновременно объясняя посетителю, что с собаками к больным нельзя ни в коем случае, даже если и удалось пробраться мимо дежурной в вестибюле. И даже если о свидании с любимым псом просит сам пациент.
Джилл ушла, и Человек с Марса снова сел в кресло. Он больше не читал книгу, а просто ждал, ждал «терпеливо» – выражение, не совсем подходящее, но в человеческих языках отсутствуют слова, которыми можно было бы описать отношение марсиан к жизни. Он сидел совершенно неподвижно, в тихой радости – ведь брат обещал вернуться. Он был готов ждать – вот так, ничего не делая, без единого движения – целые годы.
Смит не очень ясно представлял себе, сколько времени прошло с тех пор, как они с этим братом разделили воду, и дело не только в том, что пространство и время этого места странным образом искривлены, и даже не во все еще не грокнутых последовательностях звуков и видов. Культура его гнезда, и это самое главное, воспринимает время совершенно иначе, чем культура человеческая. И разница тут не в большей продолжительности жизни марсиан, а именно в ином отношении ко времени.
«Сейчас позднее, чем ты думаешь» – этого просто нельзя сказать по-марсиански, ровно как и «тише едешь – дальше будешь», хотя и по совершенно различным причинам: первая из этих фраз описывает ситуацию невозможную, даже невообразимую с марсианской точки зрения, в то время как вторая, с той же самой точки зрения, несет в себе не больше смысла, чем, скажем, обращенный к рыбам призыв купаться по утрам и вечерам. С другой стороны, фраза «Как было в начале, так ныне, и присно, и во веки веков» настолько близка марсианам по духу, что перевести ее гораздо легче, чем «дважды два четыре» (последнее, кстати сказать, для обитателей Марса далеко не самоочевидно).
Смит ждал.
Он не шелохнулся и тогда, когда вошел Браш. Браш понаблюдал некоторое время за окаменелой фигурой и удалился.
Услышав, как в скважину вставляется ключ, Смит вспомнил, что такой же звук предварял последний приход брата по воде; в расчете на повторение той же последовательности событий он ускорил свой метаболизм – и все равно был несказанно поражен, когда в комнату проскользнула Джилл; ему и в голову не приходило, что наружная дверь – тоже дверь. Мгновенно грокнув