Живи и помни. Мария Украинцева
на месте и не решаясь ввязываться в драку.
Семен поехал быстрее. Справа, в арке двухэтажного дома, ведущей в темный двор, мелькнули две или три фигуры. Еще раз послышался сдавленный женский крик о помощи. Улица была безлюдна. В одно из окон выглянула старушка.
«Она мне не поможет, – подумал про себя Семен, бросив поводья, и строго крикнул Гнедому:
– Стоять!
В три прыжка он оказался возле арки. Из нее двое в поддевках тащили за руки упирающуюся женщину к стоящему поодаль экипажу. В полумраке Семен с трудом различал борющихся людей. Один из нападавших был в лакированных сапогах, коротко подстриженные волосы обрамляли его лоснящееся от пота лицо. Другой – высокий, жилистый, с вытянутой лошадиной физиономией. Он, видимо, был старший, ругался на сотоварища, пытаясь закрыть рукой рот своей жертве, и шипел:
– Мадам, ну, мадам, ничего плохого мы вам не сделаем! Имя, только имя ухажера! Только имя, ну…
И тут же переходил на рычанье в сторону своего напарника:
– Да держи ж ты ее крепче!
Потом шла отборная брань. Мордатый лишь пыхтел, бормоча в свое оправдание:
– Ваше благородие, да разве удержишь эту…
В то же время, женщина отчаянно отбивалась. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам из-под упавшей с головы накидки. Она беспрестанно путалась в своей длинной цветастой юбке. Ее миловидное лицо волнами выражало то отчаянье, то решимость, то злобу на своих мучителей. Но только не страх.
«Странное дело, – подумал Семен, – женщина не пытается никого звать на помощь».
Вся эта ситуация на полутемной улице города, словно фотовспышка, отразилась в сознании Семена; он решительно шагнул вперед и хриплым от волнения голосом крикнул:
– Господа, отпустите ее!
Нападавшие на миг замерли от неожиданности, затем оценили обстановку (говорящий один, опрятно одет, молод), и это заставило их отреагировать определенным образом. Высокий по-недоброму пробормотал:
– Проходи, проходи, барин, это семейное дело…
– Это не правда! Помогите!
И он понял, что другого пути нет, кроме того, который ему подсказывает совесть. Он должен заступиться, чего бы это ему не стоило. Высокий понял намеренье Семена и с серьезной угрозой процедил сквозь зубы:
– Проваливай, барин, подобру-поздорову.
А затем, бросив удерживать барышню, крикнул напарнику:
– Тащи ее к экипажу!
А сам полез правой рукой в карман. Семен понял, что медлить нельзя, и решительно бросился на него.
Но опоздал. И хотя он успел пригнуться и отклонить голову, что-то острое – то ли нож, то ли кастет – впилось ему в левую руку. Боли сгоряча он не почувствовал, только услышал, как затрещал рукав рубашки. Семен не стал ждать, изловчился и нанес снизу правой рукой удар в лошадиную физиономию. Противник охнул, пошатнулся, теряя равновесие, и упал. Его напарник, тащивший женщину к экипажу, увидев случившееся, бросил ее и поспешил на помощь к сотоварищу,