Футбол в зрелом возрасте. Леонид Могилев
разрухи, только буковки в названии изменятся, а, скорее всего, кавычки отлетят с другими принудительно добавленными буквами. Так думал я, почти достигнув цели своего служебного побега.
Контора командирская в центре поселка, напротив бывшего исполкома. Я посмотрел на часы. Десять двадцать, а значит, Иван должен быть на работе, и все остальные – тоже. Поселок, или как его теперь называют – муниципальное образование какого-то типа – на самом деле был когда-то городом. Это еще до того времени, как железная дорога прошла мимо. Но город в том традиционном понимании и ощущении, живший промыслами и сплавами, связанный с большими городами пароходами и катерами, перестал существовать. Поселок, большой и сильный, проживший со страной ту самую великую эпоху, был теперь заморочен, высосан и кинут на обочину. Под насыпь «железки», под сгнившую старую пристань, под несостоявшийся речной вокзал, от которого только фундамент. Исторический деревянный, со ставенками и наличниками от вокзала поодаль, а эти вот полкилометра далее – полувековой новодел. Кафе «Встреча». Нет таких уже нигде. Мне захотелось зайти, но по трезвому и нездоровому ощущению ситуации я решил отложить это посещение. Не должно было там быть джина «Гордон», а если бы он и был, то какой-нибудь не такой джин, нехороший.
Я был здесь однажды, с Вождем, когда мы принимали хозяйство, прикидывали будущие прибыли и наделяли полномочиями Ивана. Надежд на экономическое чудо леспромхоз не оправдал, да и оправдать их шансов было маловато. Иван – местный житель, выучился в СПб, заехал домой ненадолго, да и остался. Зарплата стабильная, социальный пакет имитируется. Что еще?
Здание лесной конторы традиционно поосновательней здания, в котором располагается власть как таковая. Я поднимаюсь по ступеням крыльца, открываю тяжелую большую дверь, которой лет двести на вид. Менять ее Ивану было запрещено строго-настрого. Да и окна здания евростандартом не погублены. Никаких охранников, никакого вахтера, обширное помещение с двумя другими дверями – направо и налево. Но мне наверх по лестнице, по скрипучей, давно не крашенной, с перилами. Потом налево, где коридор и предбанник – по-старому, приемная – по-нынешнему. Секретарь все же имелся. Как и положено на периферии, не девка невротическая перед монитором, а женщина пятидесяти примерно лет, стареющая поселковая красавица в деловом костюме семидесятых годов. Монитор имелся, но как бы на периферии интересов дамы.
– Здравствуйте, – говорю я.
– День добрый, – отвечает Алена Вячеславовна.
– Как служится?
– А чем обязаны?
– Ивана Сергеича как увидеть?
– Никак.
– То есть?
– В отпуске.
– А за него?
– А за него бухгалтер.
– Главный?
– Нет, простой. Главный он же. В одном лице.
– И где бухгалтер?
– Болеет.
– На рабочем месте?
– А вы-то кто?
– А вы?
– А я так. Погулять вышла.
На