Жернова. 1918–1953. Книга четвертая. Клетка. Виктор Мануйлов
долго не мог поймать непослушными пальцами папиросу, поймал наконец, начал разминать – сломал, выругался, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, и только тогда, несколько успокоившись, достал новую и закурил, припоминая нечто такое, что могло лишний раз подтвердить его догадку.
Ну да – заимка! Как он сразу не догадался! Судя по карте ближайших окрестностей зоны, которую он, повинуясь инструкции, изучил, едва вступив в должность комвзвода, заимка расположена верстах в десяти отсюда. Ее построили геологи еще лет пять-шесть назад для своих надобностей. Очень удобное место, чтобы беглецам привести себя в порядок.
Одна неувязочка: заимка на северо-западе, а это путь в никуда, да и приводить себя в порядок можно в лесу. Это если рассуждать логично. Значит, человек, организовавший побег, предусмотрителен и не глуп. Тем лучше.
И Павел от возбуждения и удовольствия крепко потер ладонь о ладонь: все складывается как нельзя лучше.
Вот вам, товарищи дорогие, и разгадка! Очевидно, зэки сами устроили обвал в штреке, а спецы, зная об этом, нагло врут и пудрят следствию мозги всякой ученой премудростью. И он, Павел Кривоносов, выведет их на чистую воду и утрет всем нос.
Наш паровоз вперед лети!
В коммуне остановка!
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка!
– громко пел он, шагая по пустынной, сумрачной дороге, сшибая прутиком прошлогодние репьи.
Глава 20
Савелий Архипович Мышляев, начальник лагеря, человек высокий, грузный, с крупной обритой наголо головой, с изрытым оспой лицом и бугристым, как старая картофелина, носом, сидел в караулке на табурете, широко расставив ноги и кренделем уперев в колени руки. Он задумчиво смотрел в окно на дальние сопки, слегка подернутые утренним туманом, шмыгал простуженным носом и кряхтел.
Рядом, возле стола, за которым обычно обедает караул, возился комвзвода Павел Кривоносов, укладывая в вещмешок разложенные на столе консервы, мотки веревки, спички, патроны, запасные портянки, сухари…
– Ну, я готов, товарищ начлага, – произнес он, уставившись в бритый затылок Мышляева сузившимися дерзкими глазами.
Мышляев повернулся всем телом, табуретка под ним заскрипела и захрустела, окинул взглядом ладную фигуру своего подчиненного, заговорил ворчливым простуженным голосом:
– Не сносить тебе, Пашка, головы. Взял бы еще двоих бойцов для ответственных коллективных действий. Что если их там все одиннадцать? А? Беглый зэк – это такая категория общественного развития, что ее и людьми назвать нельзя: звери! Уж я-то навидался. Почитай, с двадцать третьего года, как развернули кампанию по ликвидации местных банд, веду с ними, так сказать… это самое… Шутка ли – идти, можно сказать, в единственном числе супротив такой оравы! Найдется и на тебя лихой человек, имеющий в наличии опыт индивидуальных боевых действий. Тот же Плошкин, к примеру. Он и германскую прошел, и гражданскую – это тебе факт объективный, а