Сатанисты ХХ века. Елизавета Шабельская
ожидая ответа, император взял одну из двух чашек, составляющих кофейный прибор, и собственноручно наполнив ее из кофейника, придвинул чашку секретарю, скромно опустившемуся на стул по другую сторону громадного письменного стола, к которому придвинут был второй стол поменьше, – «секретарский».
– Ну что у нас интересного?.. Раскладывай свой портфель, – продолжал император.
На лице секретаря появилось выражение не то колебания, не то озабоченности.
– Ваше величество, не соблаговолите ли пробежать раньше газеты? – ответил он, придвигая императору толстую пачку нераспечатанных газет. Тут было не менее двадцати ежедневных изданий: немецких, французских, русских, итальянских, датских и даже греческих. На всех этих языках император читал совершенно свободно.
Так как газеты просматривались по строго определенному порядку, то императору не могло не броситься в глаза, что Отто фон Раден протянул ему первой одну из берлинских биржевых газет, которую обыкновенно не читали, а только заглядывали в таблицу курсов.
– Что случилось, Отто? Разве в этой жидовской газетной «микве» есть что-либо интересное? – спросил император.
– Соблаговолите прочесть этот экстренный листок, ваше величество.
Император развернул еще влажный номер газеты и вынул из него отдельный листок, с надписью вершковыми буквами: «Экстренное прибавление. Необычайное происшествие. Сенсационное убийство профессора берлинского университета. Подозреваемая в убийстве актриса арестована».
Затем напечатано было краткое описание того, что нашли власти на квартире Рудольфа Гроссе.
Газета подробно описывала наружность «златокудрой красавицы», найденной в луже крови у трупа ученого, и сообщала, что это была «известная всему Берлину» артистка недавно дебютировавшая в императорском театре, О. Б-ская. Она арестована.
При чтении этого листка лицо императора становилось все серьезнее. Однако он молча дочитал последние строки:
«Утешением в этом прискорбном случае может послужить только то, что убийца оказалась иностранкой, дочерью народа, издавна отличающегося преступностью и поставляющего на всю Европу политических убийц. Как знать, причины политические или любовные вооружили маленькую руку драматической героини настоящим кинжалом, но убитый профессор был молод, хорош собой и, по слухам, имел большой успех у женщин. Ревность же легко могла довести до преступления актрису, привыкшую чуть не каждый вечер убивать своих возлюбленных на сцене. Во всяком случае, как бы то ни было, крайне прискорбно, что в придворной труппе нашлась преступница и случилось столь ужасное происшествие, отметившее кровавым пятном славные страницы артистической истории императорского берлинского театра».
Дочитав до конца, император скомкал газету.
– Это, конечно, Ольга Бельская, не так ли?
– Без сомнения, ваше величество, и меня поразило одно обстоятельство.
– Какое? – спросил император.
– Время