Золотая шпага. Юрий Никитин
торопливо выводили лошадей на берег, вскакивали в седла и тоже бросались в атаку.
– Вперед! – кричал Засядько. – Нужно захватить лагерь.
Появление русского отряда было полнейшей неожиданностью для французов. Основные части Суворова ударили по их армии ниже по течению Адды, никто не ожидал десанта в этом месте. Да и сам Засядько не собирался вступать в бой по собственной инициативе, пока не подвернулась очень уж удачная, по его мнению, позиция для удара в тыл 8-го гренадерского полка французов.
Казаки умчались, и тут же из-за укрытия выскочил ошеломленный офицер, почти мальчик. Увидев русского, он торопливо выхватил саблю.
– Сдавайтесь! – крикнул Засядько по-французски.
Однако следом за офицером откуда-то появились два гренадера. Со штыками наперевес они ринулись на русского офицера.
Засядько отпрыгнул к валу, чтобы никто не зашел со спины. Первый натиск отразил довольно легко: один гренадер выронил ружье и схватился за пронзенную грудь. Зато второй отбросил ружье и подхватил чей-то огромный палаш. Вдвоем с офицером они насели на противника. В воздухе сшиблись, звеня, три клинка.
Офицера Засядько не опасался: у того была раззолоченная сабелька, больше пригодная для парадов, но гренадер рубил неистово. При каждом ударе приседал и свирепо хакал.
– Увалень, – прорычал Засядько. – Сила есть, ума не надо.
Сильным ударом он отбросил далеко в сторону сабельку офицера и повернулся к гренадеру. Это был рослый усатый воин, видимо, уже побывавший с Бонапартом в его блистательных походах. Однако он побледнел, встретившись с горящими глазами русского.
Засядько прыгнул. Гренадер вскинул палаш, защищаясь, однако Александр уже изменил направление удара, и противник рухнул. Так рубились на Сечи деды и прадеды… Пригодились годы изнурительных упражнений в фехтовальном зале.
Подоспел офицер с саблей. Засядько перевел дыхание, однако француз, взглянув на сраженных соратников, побелел и бросил саблю на землю. Засядько подобрал оружие. Офицер опустился на землю и обхватил голову руками.
– Перестаньте, – сказал Засядько сурово. – Вы же мужчина! Сколько вам лет?
– Скоро будет двадцать два, – прошептал офицер.
Засядько не нашелся, что ответить. Ему самому на днях исполнилось двадцать лет. Правда, за два месяца непрерывных боев пришлось столько раз вступать в рукопашные схватки, что другому бы хватило на всю жизнь. Трижды под ним убивали коней, дважды простреливали кивер, неоднократно он оказывался один против десятка противников, но всегда оставался цел и невредим. В сабельных схватках ему не было равных: он с легкостью сражался один против пяти и всегда побеждал. Его шпага сверкала как молния, и неприятелю казалось, что у неистового русского сто рук и сто шпаг. Он успевал трижды пронзить противника, пока тот делал один-единственный выпад.
Бывалые воины, которые начинали службу с Суворовым, дивились новичку и пророчили ему великие подвиги. Но старшие офицеры косились. Молодой подпоручик слишком самостоятелен,