Не все могут короли. Лариса Соболева
ресторан с баром, гостиничные номера, тут же непонятно зачем ютятся ларьки, но главное для бабулек – остановка. Маршрутки, такси, автобусы и троллейбусы останавливаются чуть поодаль, следовательно, людской поток здесь постоянен в любое время суток. Бабули с весны торговали на этом месте семечками и орешками, никто их не гнал, мало того, хозяева всех этих заведений уважительно здоровались, иногда покупали семечки и орешки. А что, самый здоровый продукт, к тому же обе бабушки чистоплотные.
Налив в стаканчик воды, которая всю ночь охлаждалась в холодильнике, полнотелая старушка протянула его подруге, похожей на высушенную бледную поганку, та залпом выпила и выдвинула версию, почему им сегодня так не везет:
– Из-за джипа все. Загородил нас.
– Это с той стороны загородил, а с этой чего не подходят?
– Оттого что отсюда, – указывая тонкой рукой, зачастила старушка, – люди спешат на остановку, им не до нас в такую жару. А оттуда загородил джип, нас не видно. И стоит, зараза, тут с самого утра! Мы пришли, а джип уже здесь был. Чего им надо?
– У них спроси, – проворчала первая бабка, кинув ненавистный взгляд на машину.
– А и спрошу! – разошлась вторая, встала со складного стульчика, руки поставила на то место, где у женщин бедра, она же этими прелестями не обладала. – Эй! Я тебе говорю! В джипе!
Парень с торчащей во рту спичкой, пивший минеральную воду на глазах осатаневших от жары старух, лениво повернул лицо к ней. Он находился в состоянии спартанского покоя, но это не означало, будто его состояние сулило покой и бабкам, что угадала полнотелая старушка, поэтому дернула подругу за юбку:
– Нюша, брось, не трожь их.
– Подожди, – точным жестом убрала ее руку баба Нюша и приняла ту же позу: руки в бока, подбородок приподнят, брови сведены. Ей еще никто слова возражения не сказал, а она наполнилась боевым духом, потому ее просьба выглядела скорее приказом: – Молодой человек, не мог бы ты на своем джипе отъехать куда подальше!
Тот как жевал спичку полусонно, так и продолжил жевать, только отвернулся, будто не слышал. Не получив отпора, баба Нюша, подняв подол домашнего ситцевого халата, переступила через свой эмалированный тазик с семечками и сделала три-четыре шага к джипу.
– Нет, ты погляди, Зин! – заверещала баба Нюша, повернувшись сначала к товарке, затем к джипу. – Как глухой! Ты как ведешь себя с пожилыми людьми? А ну, отъезжай, я сказала! Нашел стоянку! Здесь место занято!
И что он? Не взглянул даже. Впрочем, может, и покосился в сторону отощавшей старушки, да за широкими стеклами черных очков глаз не рассмотреть. И будто назло он сполз в кресле, полностью развалившись, кажется, собрался поспать, один локоть торчал в окне.
Солнце в зените, зной, из развлечений – лишь наблюдения за прохожими, кто во что одет, примерно прикинуть стоимость, да из какого материала сшито. Скука с жарой и прокисшую кровь подогреют, вот и понесло бабу Нюшу. Помахивая ручонками, словно готовилась к раунду на боксерском ринге, она приблизилась к джипу, горя негодованием:
– Значит, так,