Свои люди (сборник). Анна Сохрина
Всё равно всё написанное – он сам, и всё пропущено через него. Поэтому, если писать полную биографию, надо издавать собрание сочинений, если краткую – можно ограничиться вехами жизни, её внешними ступенями. У меня получилось что-то третье.
Итак, родилась в Питере в 1958 году. В семье, как тогда говорили, трудовой интеллигенции. Мама инженер, отец анестезиолог, много лет проработал в операционной института онкологии в Песочном. Песочное – это курортный пригород Ленинграда, там я выросла и закончила школу. Моё окружение – работники этого крупного медицинского центра, родители моих одноклассников. Вообще Песочное в те годы было интересное местечко, в основном там жила интеллигенция – медики и военные (там был ещё военный городок). Поэтому в нашем классе учились дети врачей и офицеров. С тех пор плохо переношу военных и очень люблю врачей. Когда я в 19 лет вышла замуж, родила сына и наши родители, сложившись, купили молодой семье кооператив в одном из новых районов Питера на Ржевке-Пороховых, то и на новом месте привычка общаться исключительно с медиками взяла своё. Я тут же выудила в соседних домах парочку докторов, молодых мамаш, и подружилась с ними. Иногда жалею, что не пошла в медицинский. Считается, что врачи лечат тело, писатели душу. А тело и душа так прочно связаны…
Мои литературные способности, скорей, от отца. Я вообще, как говорила моя мама, когда сердилась, – «сохринская порода». Это же подтвердил мне много лет спустя один знаменитый экстрасенс: «А вы знаете, что генетически вы полностью в отца?»
Все Сохрины талантливы. Дедушка, папин папа, был дирижёром военного оркестра, в своё время закончил консерваторию, писал музыку, моя тётка Сима, родная сестра отца, тоже музыкант и вокалист. Симона – героиня многих моих рассказов. Человек живой, непосредственный, лучезарный. У неё точный, всё подмечающий взгляд, и я многое за ней записывала. Очень сейчас жалею, что живем с ней в разных городах Германии и редко видимся, Симона подсказала мне сюжеты многих моих текстов.
Так вот, отец, когда ему было ближе к тридцати, написал рассказ «Самый трудный день». Об одном его коллеге-еврее, блистательном сорокалетнем хирурге, который пришёл после тяжёлой десятичасовой операции домой и умер на глазах у беременной жены от разрыва сердца. История эта правдива до мельчайших нюансов, документальна и горька. Как окружающая нас жизнь. Рассказ был послан на конкурс в Москву на высшие сценарные курсы, там как раз шёл набор – отца приняли, прислали приглашение, а вот учиться он не поехал. Надо было переезжать в другой город, оставить семью, жить на стипендию. Конечно же, и моя мама была против, мне не было ещё трёх лет.
Интересно, что такая же история приключилась и со мной. На семинаре молодых писателей на доске объявлений я прочитала, что московские высшие сценарные курсы объявляют очередной набор на курс сценаристов документального и научно-популярного кино. По условиям надо было прислать свои работы. Я тогда уже вовсю писала не только рассказы, но и научно-популярные очерки для детгизовского сборника «Хочу всё знать» (помните такой?). Я подвела к стенду с объявлениями своего приятеля:
– У меня семья, маленький ребёнок, мне не уехать. А для тебя это дорога в будущее. Хочешь?
Он с мольбой посмотрел на меня:
– Но у меня же нет таких работ…
Я дала ему свои тексты. Он переделал в них «я сказала» на «я сказал», и его приняли. Во время его учёбы я частенько наведывалась в Москву, смотрела вместе с ним фильмы, спорила до хрипоты в студенческом общежитии, вдыхала полной грудью воздух творческой мастерской и возвращалась назад, к своим баранам… Почему я пишу о таких частностях? Потому, что именно они вспоминаются, когда размышляешь о прошлом. В конце концов, вся наша жизнь одна сплошная частность…
Итак, семья отца была творческая, немножко безалаберная, а семья матери инженерная, более правильная, но всё равно тёплая и шумная. Именно в ней я выросла, именно она и сформировала меня. Пока мои родители выясняли отношения, а они развелись, когда мне было одиннадцать лет, я жила с бабушкой и дедушкой в огромной разгороженной комнате коммунальной квартиры на улице Марата. Как потом пел Розенбаум: «На улице Марата я счастлив был когда-то…»
Мои родители разошлись. Отец, проучившись заочно в Институте культуры, уехал, женившись на норильчанке, в Норильск, работал там заместителем директора местного драматического театра. Отец – это особая глава, когда-нибудь я напишу её. И я уже много раз проговаривала её под разными названиями, особенно после его смерти. А умер он рано – в 64 года. Чем старше я становлюсь, тем больше его черт нахожу в себе. Человек он был светлый, добрый, щедрый и талантливый, но непутёвый, как говорила моя бабушка, вздыхая, – «без царя в голове». Добавлю ещё, что был он замечательно хорош собой. И все его дети – а их у него от разных браков четверо – красивы и талантливы. Чего же ещё?
Семья матери. Воспитывал меня дед. Всё моё детство связано с ним, и всем хорошим во мне я обязана деду, маминому отцу Фаддею Моисеевичу Эльконину. Именно ему я посвятила свою повесть «Моя эмиграция», потому что, когда писала эту вещь, всё время внутренне как бы слышала его голос, вспоминала его рассказы, улыбку, интонацию… Дед был военным инженером, морским офицером,