Александр Македонский. Гений или каприз судьбы?. Геннадий Левицкий
вдвое свой плащ, потому что ему приходилось не только носить его, но и спать на нем; он носил суму, чтобы хранить в ней пищу, и всякое место было ему одинаково подходящим и для еды, и для сна, и для беседы.
Босыми ногами он ходил по снегу. Он пытался есть сырое мясо, но не мог его переварить».
Диогену сказали: «Многие смеются над тобой». Он ответил: «А над ними, быть может, смеются ослы; но как им нет дела до ослов, так и мне ― до них».
Добродетельных людей он называл подобиями богов, любовь ― делом бездельников. На вопрос, что есть в жизни горестного, он ответил: «Старость в нищете». На вопрос, какие звери опаснее всего кусаются, он ответил: «Из диких ― сикофант, из домашних ― льстец».
На вопрос, есть ли у него раб или рабыня, он ответил: «Нет». ― «Кто же тебя похоронит, если ты умрешь?» ― спросил собеседник. «Тот, кому понадобится мое жилище».
Ко всем окружающим людям Диоген относился с язвительным презрением.
Когда кто-то привел его в роскошное жилище и не позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашел места хуже. Однажды он закричал: «Эй, люди!» ― но, когда сбежался народ, напустился на него с палкой, приговаривая: «Я звал людей, а не мерзавцев».
На вопрос, где он видел в Греции хороших людей, Диоген ответил: «Хороших людей ― нигде, хороших детей ― в Лакедемоне».
Человека, который толкнул его бревном, а потом крикнул: «Берегись!», он ударил палкой и тоже крикнул: «Берегись!»
Однако больше всего Диоген не любил женщин.
Увидев женщин, удавившихся на оливковом дереве, он воскликнул: «О если бы все деревья приносили такие плоды!»
На вопрос, в каком возрасте следует жениться, Диоген ответил: «Молодым еще рано, старым уже поздно».
Впрочем, все желания и чувства философ в себе не убил. Удовлетворял он их столь же бесхитростно и цинично. «Рукоблудствуя на глазах у всех, ― рассказывает Диоген Лаэртский, ― он приговаривал: «Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот!»
Тем не менее, афиняне любили Диогена, и когда мальчишка разбил его бочку-жилище, то его высекли, а Диогену дали новую бочку.
Александр, явившись к Диогену, представился: «Я ― великий царь Александр». «А я, ― ответил философ, ― собака Диоген». И на вопрос, за что его зовут собакой, сказал: «Кто бросит кусок, ― тому виляю, кто не бросит ― облаиваю, кто злой человек ― кусаю».
На вопрос, является ли смерть злом, он ответил: «Как же может она быть злом, если мы не ощущаем ее присутствия?» Александр спросил философа: Ты не боишься меня?» ― А что ты такое, ― спросил в свою очередь Диоген, ― зло или добро?» ― «Добро», ― сказал тот. «Кто же боится добра?»
Желая что-нибудь сделать для нищего философа, Александр спросил, нет ли у него какой-нибудь просьбы. «Отступи чуть в сторону, ― ответил тот, ― не заслоняй мне солнца».
«Говорят, что слова Диогена произвели на Александра огромное впечатление, и он был поражен гордостью и величием души этого человека, отнесшегося