Темная половина. Стивен Кинг
трех рядах ближе к зданию. Когда они сели в машину и поехали к выезду со стоянки, Гамильтон двинулся дальше.
Держа правую руку на рукояти служебного револьвера, левой потянулся к бедру. Пояса полицейского обмундирования, по скромному мнению Гамильтона, тоже становились все лучше и лучше. С самого детства и по сей день он был страстным фанатом Бэтмена, или Крестоносца в плаще. Гамильтон даже подозревал, что стал полицейским отчасти из-за Бэтмена (хотя в своем резюме он опустил эту маленькую подробность). Его любимым бэтменовским приспособлением был не шест, не метательные мыши-бэтаранги и даже не бэтмобиль, а пояс с инструментами. Это была совершенно волшебная штука, прямо переносной магазин подарков. Там было всего понемножку на все случаи жизни, будь то веревка, очки ночного видения или пара капсул с нервно-паралитическим газом. Собственный пояс патрульного Гамильтона был, конечно, далеко не так крут, но на левой его стороне имелось три отделения с тремя очень полезными штуками. Первая – работавший на батарейках цилиндр, рекламируемый на рынке под названием «Псина, лежать!». Если нажать красную кнопку, «Псина, лежать!» издавал ультразвуковой свист, от которого даже беснующийся питбуль превращался в разваренную макаронину. Вторая – баллончик с «мейсом» (коннектикутская полицейская версия бэтменовского нервно-паралитического газа), и третья – мощный электрический фонарик.
Гамильтон снял с пояса фонарик, включил его и частично прикрыл луч левой рукой. Он проделал все это, ни на миг не убирая правую руку с рукояти револьвера. Есть копы старые, есть смелые, но старых смельчаков среди них нет.
Он провел лучом по кузовному отсеку пикапа. Там валялся кусок брезента, ничего больше. В кузове было пусто, как и в кабине.
Все это время Гамильтон держался на благоразумном расстоянии от «Джи-Эм-Си» с раком на номере. Привычка настолько укоренилась в его голове, что он делал так не задумываясь. Он наклонился и посветил под пикап, последнее место, где, возможно, прятался кто-то, способный причинить ему вред. Вряд ли, конечно, но ему не хотелось, чтобы, когда он откинет копыта, священник начал надгробную речь словами: «Дорогие друзья, сегодня мы провожаем в последний путь патрульного Уоррена Гамильтона, геройски погибшего при исполнении служебных обязанностей». Это будет совсем уж паршиво.
Он быстро провел лучом под пикапом слева направо, но не увидел ничего, кроме ржавого глушителя, который грозил отвалиться в самом ближайшем будущем – впрочем, если судить по тому, сколько в нем было дырок, водитель вряд ли заметит разницу.
– Думаю, крошка, мы здесь одни, – сказал патрульный Гамильтон. Он огляделся по сторонам, обращая особое внимание на проход от ресторана. Поскольку поблизости не наблюдалось никого, кто наблюдал бы за ним, Гамильтон подошел к окну с пассажирской стороны кабины и посветил фонариком внутрь.
– Ох, ни хрена себе, – пробормотал он. – Спросим у мамочки, верит она или нет. – Он вдруг безумно обрадовался оранжевым фонарям, освещавшим