Дождь в разрезе. Сухбат Афлатуни
поэзии ситуация сложнее.
Претензий на новизну вроде бы достаточно. На прорыв к действительности…
Речь идет не об отражении действительности – словно она, действительность, есть что-то данное, определенное, и только ждет не дождется, когда ее «отразят». Речь – о воле к прорыву, о воле к выходу из тех сумерек «литературности», филологичности, «поэтичности», в которые погружают себя поэты.
Первый очерк как раз об этом.
О выходе из Пещеры.
Выйти из Пещеры
…Ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная – глянь-ка – невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
Строки из платоновского «Государства», известный миф о Пещере.
Далее Платон описывает постепенное освобождение человека от оков и выход из мира теней:
Начинать надо с самого легкого: сперва смотреть на тени, затем – на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом – на самые вещи; при этом то, что на небе, и самое небо ему легче было бы видеть не днем, а ночью, то есть смотреть на звездный свет и Луну, а не на Солнце и его свет.
Если применить это к теме очерка – можно выделить несколько уровней приближения к действительности в поэзии.
Высший уровень – это и есть созерцание при свете солнца, «поэзия действительности». Таковыми, на мой взгляд, были лучшие стихи Мандельштама, ранней Ахматовой, Пастернака, раннего Маяковского, раннего Заболоцкого, Бродского… Кто-то, возможно, назовет другие имена – важен сам прорыв, выход к вещам «как они есть» (Э. Гуссерль)…
Второй уровень – созерцание при сумеречном свете. Попытка усвоить, освоить находки текста первого уровня, развить их. Текст второго уровня может уступать тексту первого, а может быть даже талантливее… Главное, вопрос выхода к действительности отходит на второй план. На первый выходит прорыв к другому поэтическому я, состязание с ним.
Третий уровень – текст-отражение; книжная, «филологическая» поэзия. Он отражает один или несколько текстов первого и второго уровней. Не присваивает, не захватывает, а именно – отражает. Кроме амальгамирующей поверхности в нем почти ничего нет. Это отражение может происходить непроизвольно, может – осознанно; ориентироваться на хрестоматийные первоисточники или же – на относительно недавние; в последнем случае это может даже быть интересным, поскольку отражает еще живую, не окостеневшую традицию. Тексты третьего уровня вообще могут представлять интерес – но не столько для читателя или критика, сколько для историка литературы.
И наконец, четвертый уровень