Миссия для чужеземца. Сергей Малицкий
случилось? Родненький мой! Как же так? – запричитала вбежавшая со двора тетка.
– Все в порядке, – попытался успокоить ее Сашка, поднимая руку, чтобы остановить кровь. – Нож сломался.
– Да что же это такое?! Беда за бедою! – запричитала тетка, выдвигая ящик буфета и копаясь среди пузырьков и таблеток. – Прямо как напасть какая!
– Это разве беда? – не согласился Илья Степанович. – Это еще пока не беда. Для настоящего мужчины – комариный укус. Да и урок. Держи кухонную утварь в порядке. Как оружие.
– Какое оружие? – продолжала причитать тетка, заматывая Сашкину кисть найденным бинтом. – Я этим ножиком чего только не резала, мясо мороженое рубила, а приехал Сашенька, он тут же сломался. Разве не напасть? Ну как, нормально? – Она тревожно заглянула Сашке в лицо.
– Нормально, тетя Маша, – улыбнулся в ответ Сашка, потирая забинтованную ладонь. – Видите, оказывается, на гражданке опасней, чем в армии.
– Ты просто в армии еще пока настоящей не был, – заметил Илья Степанович, насмешливо хмуря брови. – Похоже, Марья Алексеевна, тесак ваш свое отслужил. Выбрасывать надо.
– Чего это выбрасывать? – не согласилась тетка. – Ты его, Илья Степаныч, во дворе на полати положи. Я ручку изолентой обмотаю, он еще сгодится. Хоть в огороде что порезать, хоть за грибами сходить.
– Как знаете, – покачал головой Илья Степанович и вышел во двор.
– Ну, – посмотрела в глаза Сашке тетка. – Успокойся. Ты хоть не признаешься, но я вижу, трясет тебя всего. Мамку твою не вернешь, а жить надо дальше. А то я так тебя одного и дорогу переходить не пущу. И будь аккуратнее. Один ты из Арбановых остался. Папка твой всегда говорил: главное – чтобы род ваш не угас. Так что я вроде как единственная ответственная теперь за всех Арбановых перед Богом. Может быть, мне тебя в армию-то дослуживать – не пускать?
– Ну уж конечно, – грустно отшутился Сашка. – Давайте-ка лучше поедим, а то уж больно из твоих кастрюлек, тетя Маша, хорошо пахнет.
– И то дело! – улыбнулась тетка. – Наливаю тогда. Сходи-ка во двор, что-то там Илья Степанович задержался, поторопи его к столу.
Сашка кивнул, вышел во двор и увидел возле поленницы дядьку. Илья Степанович лизал выпачканное в крови лезвие. Услышав скрип двери, он оглянулся, криво усмехнулся и, протянув в Сашкину сторону руку, резко сжал ее в кулак.
Сашка почувствовал боль в запястьях раньше, чем пришел в себя. Точнее, именно боль вытащила его из забытья. Запястья горели пламенем, ладони саднили, невыносимо ныли плечи и локти. Сердце билось тяжело. Слабость пронизывала все тело. Но Сашка все-таки открыл глаза.
Он висел на бельевых шнурах. Тускло поблескивал металлический крюк, на котором когда-то качалась люлька отца. Темнели окровавленные ладони. Подтеки тянулись по рукам к груди. Сашка скосил глаза вниз. Кровь темными брызгами покрывала пол, до которого он доставал только носками.
– Очнулся?
Это был голос Ильи Степановича,