Сказка жизни. Mike Lebedev
воздуха… выбивание бюджета из спонсоров и меценатов и дальнейший наидетальнейший отчет по его освоению, выращивание собственного сказочного леса в крайне неблагоприятных экологических условиях, знакомство с передовыми мировыми тенденциями и трендами и их внедрение на скудную национального почву с обязательным сохранением местного колорита… еще пауза, спасительный глоток кофе… трогательная забота о ветеранах, общение со средствами массовой информации с целью создания положительного, прогрессивного имиджа сказки, внимательное выслушивание потоковых размышлений и рассуждений упомянутых уже выше специалистов и аналитиков всех цветов и оттенков – обо всем этом по глубоко укоренившемуся мнению праздночитающей публики должна ежесекундно болеть у сказочника его бедная седая голова, и проще, пожалуй, опровергнуть Второе начало термодинамики, нежели убедить эту публику в обратном.
Спектр стоящих перед Сказочником проблем и диапазон решаемых задач, таким образом, стремится к бесконечности. Выражаясь математическим языком, их множество мощнее натурального ряда, так как даже если сосчитать все сказки начиная от Сотворения сказочного мира и Большого сказочного взрыва – их число в сумме все равно окажется меньше, чем число требований, предъявляемых подчас к Сказочнику в рамках одной-единственной поучительной истории. Те же математики, так любящие шутить на тему «он стал поэтом, для математики у него было слишком слабое воображение» – но и лучшие из них неминуемо спасовали бы. Какие там жалкие «Двадцать три проблемы Гильберта» – сто двадцать три, тысяча двадцать три, миллион двадцать три абсолютно неразрешимых проблемы! «Об односвязности отношений героя и героини в постсказочном пространстве-времени», «Многомерность злодейства в плоскости благородства», «Динамическое равновесие добра и зла на околопредельных и подграничных значениях», «Волшебство как дельта-функция» – и это, пожалуй, еще самые элементарные, во всяком случае, для первичного понимания. При этом критерии оценки и показатели эффективности довольно размыты, и чем более они размыты и субъективны – тем яростнее со сказочника требуют их непременного выполнения и соблюдения.
Под гнетом всего этого Старый сказочник ощущает себя как при физическом адиабатическом сжатии без доступа кислорода, и немудрено, что выдерживают столь чудовищное давление немногие. Редкий сезон обходится без того, что уже к лету минимум половина их изначального списочного состава теряет свой статус, в лучшем случае беря полугодовой отпуск на восстановление соматического состояния, а в худшем – спуская почти все пособие по безработице на общение с опытным личным психологом. Выживают сильнейшие. Но уж кто выжил, вытерпел и преодолел – то здесь, как говорится, до истинного Величия остается не далее одного полета стрелы. Если, конечно, самые неугомонные, притязательные