.
ОБРЕТЕТ ПОКОЙ И В СЕБЕ». Что-то я в этом сомневаюсь.
Внимательно рассматриваю парковку для студентов – она заставлена сверкающими автомобилями фирм «Вольво» и «Ауди» – и перевожу взгляд на Франка. Единственная причина, по которой я тут стою, – программа обмена между Гарвардом и школой «Беннетт», рассчитанная на профессорских детей. В справочнике говорится, что Мари Беннетт, которая в 1800-х основала школу, была дочерью президента Гарварда, с тех пор между этими учебными заведениями и установились «отношения взаимного уважения».
– Ну и что это значит? – поинтересовалась я, когда папа за ужином прочел мне об этом.
– То, что появление в числе учеников дочери главы кафедры нейробиологии повысит их репутацию, – пояснил папа. – А за это ты бесплатно получишь превосходное среднее образование.
– Серьезно? – спросила я, наклонив голову набок и наматывая спагетти, похожие на локоны ангелов, на вилку. – Я почти уверена, что меня берут в эту школу за спортивные успехи.
– Ах да, – кивает папа, подыгрывая мне. – Наверное, как раз за тот кубок, который тебе вручили в четвертом классе. Еще раз, за что именно?
– За то, что дольше всех крутила обруч, – напоминаю с набитым ртом. – Это была вершина моей спортивной карьеры.
– Да, точно. – Папа вытирает рот салфеткой и подмигивает мне.
Я пристегиваю велосипед у главного корпуса, который больше напоминает Белый дом, чем школу, и чуть ли не на цыпочках иду по блестящему мраморному коридору – других путей я не вижу. Негромко стучу в дверь декана, с которым у нас на девять часов назначена «беседа», – вчера, прочитав об этом в брошюрке с информацией, я невольно поморщилась.
– Войди-и-и-и-и-т-е-е-е-е, – нараспев произносит кто-то за дверью. Вокруг никого больше нет, поэтому я захожу в кабинет декана Хаммера, стараясь не смотреть в глаза серьезным лицам со старых портретов. Такое ощущение, что Нью-Йоркскую публичную библиотеку запихнули в одну комнатку – вижу мебель из темного дерева, старинные лампы, множество книжных полок.
– Что же ты натворила?
Услышав незнакомый голос, я резко разворачиваюсь, задеваю кофейный столик и падаю на ковер цвета клюквы.
Кошусь на нависшую надо мной фигуру парня, мысленно радуясь, что надела шорты, а не оранжевое платье, как собиралась. Вижу только густую копну светлых волос. Растрепанную, непослушную.
– Н-ничего, – наконец отвечаю я, несколько раз моргнув. – Я просто… новенькая.
– Что ж, мой тебе совет – беги со всех ног, – раздается из-под копны. Парень протягивает мне руку и помогает подняться. Наконец удается разглядеть лицо, оно удивляет – во многом сочетанием густых темных бровей с осветленными кудрями и ярко-голубыми глазами.
– А ты что натворил? – спрашиваю я, внимательно оглядывая его.
– Я? – он хватается за сердце, будто я ударила его ножом. – С чего ты взяла, что я что-то там натворил? – Но блеск в его глазах подсказывает мне, что не стоит верить его словам. – Неужели нельзя просто тихо и мирно вздремнуть