Мастер рун. Михаил Михайлов
дело, – вздохнул Кром. – На шахты нас везут. Там жить нам года два или три в самом лучшем случае.
Уже в темноте фургоны заехали на просторную площадку, на которую и выгрузили рабов. Уставшие люди, ослабевшие еще за время пути по пескам, падали на каменную мостовую, стоило им лишь покинуть фургон. Не удержался на ногах и Костя.
Долго валяться не вышло. Едва последний раб покинул фургон, как прозвучала властная команда на имперском: «Встать!» Когда же ее проигнорировали, на людей спустили собак.
Огромные волкодавы, в шипастых ошейниках и с огромными клыками, с рычанием набросились на изможденных людей. Если бы животным дали команду насмерть порвать рабов, то от двух десятков пленников остались бы кровавые ошметки. А так все отделались неглубокими укусами и трясущимися поджилками.
Придав толпе рабов подобие колонны по двое, их погнали с площадки в каменный барак, где с них сняли кандалы, выдали гору рваной и грязной одежды, сунули по сухарю и кожаной фляге. Воду торопливо, под окрики конвоиров, набирали из источника, вытекающего прямо из скалы. И опять гонка по узкой тропке, зажатой высоченными скалами, вверх в горы.
Едва дышащих от усталости – и с непривычки от такой нагрузки – людей загнали на небольшой пятачок, огороженный низкой оградой из неровных обломков скальной породы. Здесь они должны были просидеть до утра.
Чуть переведя дух и напившись воды из фляги, Костя принялся за ревизию того барахла, что выдали на складе. Ему достались, с состоянием разной потрепанности: подштанники из не очень толстой ткани с кучей заплат и следов штопки; кожаные просторные штаны, такие толстые, что впору легким доспехом назвать; рубашка, надеваемая через голову и сохранившаяся чуть лучше, чем подштанники; кожаная куртка, не уступающая по защитным свойствам штанам; кожаный шлем – конус из очень толстой потрескавшейся кожи, похожий на вьетнамские соломенные шляпы; и перчатки с большими крагами. Все грязное, вонючее. Костя решил, что наденет такое только после стирки или хоть какой-нибудь обработки. Правда, через два часа он изменил свое мнение, когда свежий горный воздух взбодрил его до гусиной кожи и непроизвольного стука зубами.
Утром их раскидали по рабочим местам. Не было никакой переклички, опроса, придирчивого осмотра. Просто к новичкам подошел один из стражников, с минуту водил взглядом по худым фигурам, на которых топорщилась кожаная одежда, потом ткнул пальцем в пятерых и приказал идти за ним. В эту пятерку попал и Костя.
Землянина и еще одного из отобранных включили в группу шахтеров-рабов, что рубили породу под землей и вывозили в тележках на поверхность. Косте выдали кирку, заправленную маслом лампу, пять сальных свечей и ткнули пальцем в сторону черного зева пещеры, возле которого постоянно сновали люди.
Костю и его напарника Зорхана, типичного жителя пустыни, впервые увидевшего горы и потому испытывающего инстинктивный страх перед ними, встретили на подходе к пещере. Четверо крепких здоровяков, с небольшими бородками,