Анжелика в Квебеке. Анн Голон
иезуитов!
Но Беранжер-Эме уже с решительным видом выходила из кареты.
Чтобы подойти к зданиям, где размещались отцы-иезуиты, находившимся напротив собора с другой стороны площади, надо было перепрыгнуть через ручей.
Таким образом, перебираясь на другой его берег, во владения иезуитов, вы словно пересекали границу иностранного государства. Высокие деревья охраняли вход на территорию, где располагались красивые каменные здания, принадлежащие ордену Иисуса: церковь, коллеж, монастырь, гостевой дом, где также принимали тех, кто желал на время удалиться от мира, фермы, хлев и конюшни. Иезуиты только что завершили строительство новой церкви, примыкающей к коллежу. Ее фасад был украшен двумя башнями и вдобавок колокольней, возведенной над трансептом.
Епископ давно хотел расширить собор, просторный и красивый, но имевший лишь одну башню, и церковь иезуитов с ее двумя башнями словно бы бросала ему вызов, глядя на него стрельчатыми витражными окнами, похожими на спокойные глаза. И иезуитская церковь, и монастырь имели отдельные ворота, выходящие на площадь.
Но Беранжер-Эме, быстро ведя за собою Анжелику, предпочла войти через маленькую боковую дверь, которая вела во внутренний двор.
– Мы ищем господина де Пейрака, – бросила она на ходу человеку, выходившему из коровника с двумя ведрами молока. Его длинная черная ряса билась о деревянные башмаки.
Это «мы» вызвало у Анжелики раздражение. Госпожа де Лаводьер, похоже, хорошо знала эти места и не испытывала перед иезуитами ни малейшей робости. В отличие от нее Анжелика несколько оробела, войдя в мощенный плиткой вестибюль, в котором находились несколько скамей, одно распятие на стене и чаша со святой водой справа от двери.
Беранжер-Эме окунула в нее кончики пальцев с развязным и вместе с тем сокрушенным видом – верх женской грации и лицемерия. В этом жесте чувствовалось бесспорное очарование, прелестная дерзость, сочетающая в себе одновременно веселость и набожное смирение, – такими изображают определенную категорию ангелочков, которые окружают трон Всевышнего словно только для того, чтобы шалить.
Глядя на нее, Анжелика вспомнила, что госпожа де Лаводьер тоже гасконского происхождения, родом из Окситании, той провинции Аквитании, непокорной и солнечной, где люди имеют своеобразное представление о религии и совсем иначе относятся к вере и обрядам.
Анжелика вспомнила, что, когда она впервые приехала в Тулузу из родного Пуату, ее испугал пылкий нрав этих людей, черты которых воплотились в благородной натуре Жоффрея де Пейрака: изящество, ум, отчаянная независимость, страстность. А также горячность, нежность, бескорыстие и тонкая ирония.
Тогда ей казалось, что прекрасные дамы Лангедока, с их черными глазами, дразнящим смехом и огненными страстями, насмехаются над ее белокурыми волосами и серьезностью. И «маленькой пуатевинке» пришлось потрудиться, чтобы заставить их признать себя.
И вот теперь, не смешно ли, эта сумасбродная Беранжер вновь пробудила в ней те давние, позабытые чувства.
Семинарист,