Как Горбачев «прорвался во власть». Валерий Легостаев
некоторая сутолока, появилось много военных. Что они делали, с нашего места было не разглядеть. Кремлевские куранты ударили час дня, грохнул залп ружейного и тут же, издали, орудийного прощального салюта. Стало быть, гроб опустили в могилу.
Военный оркестр заиграл Гимн Советского Союза. В это же время по всей стране остановили на пять минут свою работу все предприятия и организации, за исключением предприятий непрерывного производства. На три минуты прощально загудели гудки на фабриках, заводах, на судах морского и речного флота. И вот Гимн стих. В минутную паузу тишины раздались красивые, полные жизни и силы звуки военной команды. Снова грянул оркестр, но теперь уже маршем, и под развернутыми боевыми знаменами, бодро, с хорошим настроением пошли перед Мавзолеем застоявшиеся на морозце, ладно сбитые воинские коробки.
Прости, видный сын Коммунистической партии Юрий Владимирович, и прощай навсегда…
На работу в ЦК мы с коллегой из сектора здравоохранения возвращались с Красной площади вместе. Хорошая погода, пережитые впечатления располагали к неспешной прогулке и философским размышлениям. Под настроение я принялся рассуждать о том, что смерть Андропова явилась для основной массы населения страны в общем-то неожиданностью. Конечно, в последнее время генсек не появлялся на людях, было ясно, что он болен, но все-таки мало кто думал, что его болезнь смертельна. Странно. Взять того же Брежнева. О том, что он не жилец, вся Москва принялась судачить лет за пять до того, как он и в самом деле умер. Ходила острота, будто он рулит страной, не приходя в сознание? А с Андроповым вышло не так: все как бы ничего, и вдруг – на тебе.
– Чепуха все это, – возразил мне мой спутник. – Если уж кто и пробовал рулить без сознания, так это как раз Юрий Владимирович. Он уже с конца 60-х почти официально числился инвалидом. Брежнев по части здоровья в ту пору был орел. Между прочим, слышал от врачей, за день до смерти Брежнев у себя в Завидове выезжал на охоту. Вот так! Охотился, а не лежал мокрой тряпкой в ЦКБ, как Андропов. Неожиданно умер, на самом деле, Брежнев. По крайней мере, для медиков. А с Андроповым было давно все ясно.
– Про охоту вранье, – возразил я, – все знают, что Брежнев последнее время был совсем плохой.
– Плохой не плохой, но на охоту выезжал. Факт. Ну, наверное, не бегал с карабином за зайцами, однако же…И на Торжественном был на Октябрьскую. Ты же сам видел.
Действительно, последний раз я видел Брежнева вживую за несколько дней до его смерти, 5 ноября 1982 года на Торжественном заседании в Кремлевском Дворце съездов по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Тогда он мне показался человеком грузным, по-стариковски медлительным, сильно уставшим от власти и жизни. Но далеко не такой развалиной, какой его рисовала народная молва. Вообще, на крупных мероприятиях в аппарате ЦК мне доводилось наблюдать и некоторых других секретарей ЦК, о физическом состоянии которых по Москве бродили в изобилии самые невероятные истории: