Обломов. Иван Гончаров
обрадовавшись этому самому естественному препятствию, за которое он мог спрятаться совсем с головой. – Вы посмотрите, что мне староста пишет… Где письмо, куда я его девал? Захар!
– Хорошо, хорошо, – заговорил доктор, – это не мое дело; мой долг сказать вам, что вы должны изменить образ жизни, место, воздух, занятие – все, все.
– Хорошо, я подумаю, – сказал Обломов. – Куда же мне ехать и что делать?
– Поезжайте в Киссинген, – начал доктор, – там проживите июнь и июль; пейте воды; потом отправляйтесь в Швейцарию или в Тироль: лечиться виноградом. Там проживете сентябрь и октябрь…
«Черт знает что, в Тироль!» – едва слышно прошептал Илья Ильич.
– Потом куда-нибудь в сухое место, хоть в Египет…
«Вот еще!» – шепнул Обломов.
– Устраняйте заботы и огорчения…
– Хорошо вам говорить, – заметил Обломов, – вы не получаете от старосты таких писем…
– Надо тоже избегать мыслей, – продолжал доктор.
– Мыслей?
– Да, умственного напряжения.
– А план устройства имения? Помилуйте, разве я осиновый чурбан?
– Ну, там как хотите. Мое дело только остеречь вас. Страстей тоже надо беречься: они вредят леченью. Надо стараться развлекать себя верховой ездой, танцами, умеренным движеньем на чистом воздухе, приятными разговорами, особенно с дамами, чтоб сердце билось слегка и только от приятных ощущений.
Обломов слушал его, повеся голову.
– Потом? – спросил он.
– Потом от чтения, писанья – боже вас сохрани! Наймите виллу, окнами на юг, побольше цветов, чтоб около были музыка да женщины…
– А пищу какую?
– Пищи мясной и вообще животной избегайте, мучнистой и студенистой тоже. Можете кушать легкий бульон, зелень; только берегитесь: теперь холера почти везде бродит, так надо осторожнее… Ходить можете часов восемь в сутки. Заведите ружье…
– Господи!.. – простонал Обломов.
– Наконец, – заключил доктор, – к зиме поезжайте в Париж и там, в вихре жизни, развлекайтесь, не задумывайтесь: из театра на бал, в маскарад, за город с визитами, чтоб около вас друзья, шум, смех…
– Не нужно ли еще чего-нибудь? – спросил Обломов с худо скрытой досадой.
Доктор задумался…
– Разве попользоваться морским воздухом: сядьте в Англии на пароход да прокатитесь до Америки…
Он встал и стал прощаться.
– Если вы все это исполните в точности… – говорил он…
– Хорошо, хорошо, непременно исполню, – едко отвечал Обломов, провожая его.
Доктор ушел, оставив Обломова в самом жалком положении. Он закрыл глаза, положил обе руки на голову, сжался на стуле в комок и так сидел, никуда не глядя, ничего не чувствуя.
Сзади его послышался робкий зов:
– Илья Ильич!
– Ну? – откликнулся он.
– А что ж управляющему-то сказать?
– О чем?
– А насчет того, чтоб переехать?
– Ты опять об этом? – с изумлением спросил Обломов.
– Да как же, батюшка, Илья Ильич, быть-то мне? Сами рассудите: и так жизнь-то моя горька,