Оболганная империя. Михаил Лобанов
вид, что он знает что-то такое, о чем не знают другие. А мы знаем, что Лобанов – способный критик. Он учит молодежь и может ее убеждать. Я считаю, что наше мнение об этой статье должно быть самое отрицательное и мы должны серьезно его высказать…
Н. ШУНДИК…Я не знаю, возможно, от чего-то и надо освобождаться Михаилу Алексееву, всем, видимо, нам надо кое от чего освобождаться, что стало грузом, но только не от метода диалектического мышления. Лобанов пишет: «Если писатель будет честен перед памятью своих погибших друзей, как он честен в «Драчунах» перед памятью погибших земляков, то новый его роман о войне может оказаться и новым словом о ней».
Но как понимать, по Лобанову, честность М. Алексеева в «Драчунах», если он назвал это произведение «нравственным судом» над его остальными книгами о деревне? Не метафизическим ли аршином измерил Лобанов «Драчунов»? <…>
И в заключение еще несколько слов вот по какому поводу.
По-моему, мы достаточно сильны, чтобы ошибки подобного рода осмысливать с достоинством, без зубодробильного пафоса, по-товарищески. Но еще нужна хорошая озабоченность, умение и желание не потешать наших врагов, не давать им повод бесноваться по этому поводу: вот, мол, смотрите, расправа над инакомыслием. А у нас, господа, никакой расправы. У нас мужской разговор. И уж будьте уверены, мы в своих делах разберемся сами по всем правилам нашей безукоризненной чести.
С. МИХАЛКОВ. Ошибки Лобанова не случайность, это его мировоззрение, это – тенденция, это его позиция, причем за ним идут и другие.
Ф. КУЗНЕЦОВ. Не так уж много.
С. МИХАЛКОВ. Но все-таки идут.
М. АЛЕКСЕЕВ. Некоторые товарищи были участниками расширенного секретариата Московской писательской организации, когда роман «Драчуны» выдвигали на премию. Там выступило семнадцать ораторов, и одним из этих ораторов был автор нашумевшей статьи. Он выступал устно, потому несвязно и трудно – трудно было уловить смысл. Но в зародыше в его выступлении было все то, что появилось в этой статье. Желая мне польстить, он сказал, что после появления романа «Драчуны» писать по-прежнему уже нельзя. <…>
Там выступал Кузнецов и говорил, что это не метод – противопоставлять всех и вся. Но, очевидно, секретарям и участникам этого важного заседания будет полезно узнать одно обстоятельство: роман «Драчуны» вышел в начале прошлого года, и с тех пор я получил полторы тысячи писем. И из этих полутора тысяч писем нет ни одного, которое выступило бы против идеологии героев этого романа.
И вторая, не менее существенная деталь. Казалось бы, раз Алексеев написал тяжелые детали о 1933 годе, западные издатели должны были бы наброситься на этот роман. Ничего подобного! А вы знаете, как они подхватывают, если есть хоть маленькая пропагандистская крупица против советской власти.
Если вы помните, противопоставление не только «Драчунам», но и «Поднятой целине» в статье наличествует. А ведь Лобанов мог бы заметить, что в «Драчунах» учительница читает «Поднятую целину» и какой восторг это вызывает у героев.