Кутузов. Олег Михайлов
после жестокой схватки в плен досталось только четыреста человек. Каплан-Гирей пал вместе со своими шестью сыновьями.
К этой поре русские войска заняли уже весь город. Лишь комендант крепости старик Айдос Мехмет-паша засел в одном из домов с сильным отрядом янычар и продолжал исступленно сражаться. Пришлось орудийными выстрелами выбивать ворота.
Голенищев-Кутузов, уже в качестве коменданта Измаила, послал через Глебова предложение о сдаче. Окруженный со всех сторон, Мехмет-паша понял бесполезность сопротивления и выкинул белый флаг. Несколько сот янычар во главе со своим предводителем вышли из дома, повесив в знак покорности на шею ятаганы и сабли.
В этот момент один из казаков заметил на престарелом паше богатый кинжал и захотел тут же овладеть им. Охранявший Айдоса Мехмета великан-янычар вскинул ружье и выстрелил; пуля пробила Глебову голову. Солдаты решили, что бой возобновился, взяли неприятеля в штыки и перекололи всех.
У турок было убито в этот день 26 тысяч и взято в плен более 9, но 2 тысячи вскоре умерли от ран. Суворов в своем рапорте Потемкину определил урон своих войск в 2 тысячи убитых и две с половиной – раненых. Однако потери, очевидно, были значительно больше – до 10 тысяч, причем из 650 офицеров выбыло 400.
Измаил дымился в развалинах. Солдаты бродили по пепелищам, скликая товарищей. Трофеями русских стали 265 пушек, 364 знамени, 42 судна; войскам досталась громадная добыча, оцениваемая в 10 миллионов пиастров.
Только один человек ушел из Измаила. Он принес великому визирю весть о падении непобедимой крепости.
8
М. И. Кутузов – Е. И. Кутузовой.
12 декабря, в Измаиле.
«Любезный друг мой, Катерина Ильинична. Я, слава богу, здоров и вчерась к тебе писал… что я не ранен и бог знает как. Век не увижу такого дела. Волосы дыбом становятся. Вчерашний день до вечера был я очень весел, видя себя живого и такой страшный город в наших руках, а в вечеру приехал домой, как в пустыню. Иван Степанович Рибопьер и Глебов, которые у меня жили, убиты; кого в лагере ни спрошу, либо умер, либо умирает. Сердце у меня облилось кровью, и залился слезами. Целый вечер был один; к тому же столько хлопот, что за ранеными посмотреть не могу; надобно в порядок привести город, в котором одних турецких тел больше 15 тысяч.
Полно говорить о неглавном. Как бы с тобою видеться, мой друг: на этих днях увижу, что можно мне к тебе или тебе ко мне… Скажу тебе, что за все ужасти, которые я видел, накупил лошадей бесподобных; между прочим, одну за 160 рублей, буланую, как золотую, за которую у меня турок в октябре месяце просил 500 червонных. Этот турок выезжал тогда на переговоры.
Из твоих знакомых хуже всех ранен Федор Васильевич Кутузов. Пуля, думаю, в легком. Кровью все кашляет. Надежнее Миллер. Корпуса собрать не могу, живых офицеров почти не осталось. Ты и дети не рассердитесь на меня, что гостинцев еще не посылаю, не видишь совсем таких вещей, как были в Очакове, для того, что все было на военную руку. Деткам благословение.