Коварный камень изумруд. Владимир Дегтярев
скоростью, была на четырёх языках забита прославлением подвигов Александра Македонского. А пуще всего – литографированными копиями его «даровальных грамот» народам Англии, Нормандии, Греции, Италии. Мол, берите эти земли, англы, норманны, греки да италики, да живите на них вечно! Ссссобаки!
Взять сегодня да отдать приказ в литографию, пусть срочно изготовят клише «русской даровальной грамоты». А завтра в государственной русской газете «Ведомости», да в общей газете «S.-Petersbourger Zeitung» пусть появится эта литография «даровального письма» проклятого македонца на русские земли… Вплоть до Камчатки.
– А ну! – приказала Екатерина. – Повернись ликом ко мне! Али стыдно от той благоглупости, что ты публично наговорил в Тобольске?
– От чистой мысли, ваше императорское величество, стыдно не бывает! – звучным, сильным голосом проговорил преступник, когда повернулся к столу императрицы.
– У Емельки Пугачёва, как он твердил на дыбе, тоже чистые помыслы были насчёт меня и моего дворянства… Россию от нас хотел очистить!
– И от нашей Церкви, матушка императрица, – подсказал митрополит Гавриил.
Ему сидеть просто так надоело, да и надобно ведь принимать участие в допросе, а то как же быть?
Екатерина погрозила митрополиту пальцем. Заведя разговор о Православной Церкви, хитрющий поп мог так далеко увести допрос, что и про македонца на месяц забудешь.
– Отвечай мне, своей императрице, откуда ты прознал, что македонец в Россию из Индии не заходил и грамоты даровальной русскому народу не давал?
Пётр Андреевич переступил с ноги на ногу. От долгой езды, скорчась в возке, видать повредились жилы на ногах. Стоять больно.
– Ваше величество, смилуйтесь, дозвольте опять на колени встать, а то ноги не держат! – проговорил преступник. – Одна пытка ехать в бироновском возке! Ног не чую!
Императрица глянула в сторону митрополита. Он качнул посохом, мол, надо просьбу утвердить.
– Вон, подвинь софу, да на неё сядь! – велела императрица. – Да подалее от меня сядь, в баню видать не ходишь… И отвечай мне быстро. Загнал ты Россию, святой проповедник, в такую ямину, что мало у государства времени из неё выбираться. Помедлим – засыплет Европа ту ямину. И нас, и Россию в той яме засыплет. Да с великой радостью!
Петра Андреевича душил кашель, тело знобило и ломало, а после таких слов царицы – хоть выть!
– Читаю я на трёх языках, да понимаю ещё два языка, – торопливо заговорил Пётр Андреевич, неловко усевшись на край софы, – тому обучили нас в Александро-Невской семинарии стараниями вот его, благословенного митрополита Гавриила. А потому имел я возможность читать на тех иноземных языках много толковых книг…
– По двое свечей восковых, кручёных, за ночь сжигал, читаючи! – встрял митрополит. – Но я дозволял нашему эконому выделять Петруше свечи, больно толковый парень…
– Список тех книг у тебя есть? – Императрица упёрлась взглядом в преступника, а сама сильно била