Шампанское по воскресеньям. Александр Вениаминович Симатов
комнаты тянуло табачным дымом и жареными котлетами. Оттуда же невидимое радио негромко делилось последними новостями.
– Не возражаете, если я присяду? – спросил я, с опозданием сообразив, что подобная вежливость здесь крайне неуместна.
– О чём разговор, – буркнул охранник. – Документ есть какой-нибудь?
Я сел у торца стола. Затем протянул охраннику паспорт и демонстративно положил руку на стол так, что рукав куртки слегка задрался. Чуть выше перепонки между большим и указательным пальцами левой руки у меня красовался синий парашют. Я отметил про себя, что охранник обратил на него внимание, и лицо его чуть смягчилось, чего я и добивался.
Парашют у меня появился после службы в десантных войсках. Все мои сослуживцы делали большую наколку на предплечье, а я ограничился маленькой на кисти, помня о том, что я сначала всё-таки выпускник юридического факультета и лишь во вторую очередь солдат-десантник.
Как же я тогда ошибся с выбором места!
Не скрою, наколка упростила мне общение с мужчинами большинства сословий и представителями силовых ведомств, что часто помогало в получении нужной информации. Но я не мог себе тогда – давно, в казарме, сидя на кровати и распластав руку на тумбочке в ожидании окончания экзекуции, – даже представить, каким катастрофическим образом этот безобидный значок усложнит мои взаимоотношения с образованными городскими барышнями. Я до сих пор помню, как моя университетская подружка, впервые увидев парашют, нахмурила умный лобик и язвительно спросила, буду ли я теперь раз в год плавать в городских фонтанах? Я просто рассвирепел в тот момент, едва сдержался и ответил, что, разумеется, буду, но не плавать, а купаться. Это была наша первая после годичной разлуки и последняя встреча.
Охранник переписал данные в журнал и вернул мне паспорт.
– Что интересует?
– Мне нужно пройти на территорию посёлка. Я хотел бы увидеть расположение коттеджа умершей Ревун, – обозначил я минимальную цель своего визита.
– В курсе, что полиция уже была здесь и интересовалась смертью Ревун? – спросил охранник.
Простой на первый взгляд вопрос был с понятным подтекстом и требовал вразумительного ответа.
– Да, я знаю, – начал я неторопливо. – Дело в том, что открылись новые обстоятельства. Родственники покойной обратились к нам, чтобы мы развеяли их сомнения по поводу причины её смерти. Я думаю, что мы подтвердим выводы полиции, только и всего, – твёрдо сказал я. – Работа есть работа, её надо сделать, сами понимаете.
– Надолго к нам?
– На полчаса. Не могли бы показать мне схему посёлка и расположение коттеджей, чтобы я не плутал тут у вас?
Охранник нехотя встал и подошёл к продавленному топчану. Я последовал за ним. На стене над топчаном висела карта СНТ «Грибное».
– Вот здесь мы, – сказал охранник и указал пальцем на коричневый квадрат рядом с углом прямоугольника, обозначающего территорию посёлка. – Рядом ворота, – и он ещё раз помог себе пальцем. – Въезд один, другого нет. А больше здесь