Светлячки на ветру. Галина Таланова
учила исполнять современные танцы одноклассница, с которой они даже никогда не дружили, но та почему-то позвала её к себе домой и с радостью объясняла, как надо делать незамысловатые телодвижения: выставлять ноги, подёргиваться и махать руками. Ей тогда это показалось сложно, она потом дома ещё долго тренировалась и даже разучила несколько сложных фигур, которые нашла в листке отрывного календаря, висевшего у них на кухне. Она уже опробовала своё умение быть в общей толкучке быстрого танца на двух вечеринках, а вот на медленный танец её ещё не приглашали. Ей повезло: партнёр её действительно вёл, а не переминался неуклюже с ноги на ногу, норовя наступить на новые туфли-лодочки своей партнёрши. Она чувствовала его сильную руку на своей осиной талии – и сердце замирало в груди съёжившимся мышонком, увидевшим на пороге комнаты вальяжного раскормленного кота, совсем не обращающего на неё внимания после хозяйской мойвы. Держалась за его плечи, будто за верёвки на качелях. Качели взлетали всё выше и выше – и падали: она летела в пропасть, а её сердце не поспевало за ней и оставалось парить и дожидаться её в зелёной хвое сосны, к стволу которой были прикреплены качели. Уже слегка сладко кружилась голова. Цветные огни дискотеки раскрашивали школьный зал в настроение новогоднего фейерверка, хотя до Нового года оставалось ещё два месяца. Но она не видела этих огней: только лицо юноши, становящееся то светлым, то отступающее в тень, то зеленеющее фосфорическим светом и напоминающее ей какого-то пришельца с загадочной улыбкой из фантастического фильма. Почему-то страшно стеснялась того, что его ладонь постоянно натыкалась на пластмассовую застёжку на спине, и его кисть казалась грелкой, наполненной кипятком. Мысли путались и сбивались. Она боялась попасть не в такт и еле поспевала за ним; жаркий шёпот обжигал ухо и шевелил горячим воздухом её локоны, словно ветерок на раскалённом пляже, но слов она почти не понимала: просто они проплывали мимо, подхваченные громозвучной мелодией, точно откатывающей морской волной.
Была в её жизни ещё одна детская любовь, но о ней позже… Вика боялась её тревожить, как рану, не зажившую, но прикрытую присохшей марлевой повязкой.
Все детские влюблённости развеялись, как утренняя молочная дымка, превращающаяся в холодные капли прозрачной росы на дрожащих от ветра листьях.
Студенческие годы пролетели за учебниками, хотя больше половины её сокурсников к четвёртому-пятому курсу уже имели семью и даже детей. Новый год, проведённый за тетрадками, исписанными корявым размашистым почерком без пропуска строки (чтобы больше поместилось), был в порядке вещей. Она не смотрела новогодних передач, не участвовала в шумных студенческих вечеринках, на которые многие из её ровесников сбегали из тихой семейной бухты, где все большие корабли давно спали на приколе, по праздникам превращаясь в плавучие рестораны. Они чувствовали себя маленькими парусниками, ищущими любого встречного ветра. Каждый Новый год